Молодежь возражала, возможно, потому, что в последнее время не происходило ничего интересного. Указывали на то, что металлический предмет был продуктом разума, а разум предполагает наличие логики. А логика, естественно, подразумевает деление на черное и белое, на добро и зло.
Даже женский излишек спорил об этом в своем загоне.
Усталая, но довольная новой интересной темой, деревня отошла ко сну.
Последующие недели споры не утихали. Однако жизнь шла своим чередом. Утром женщины выходили собирать и готовить пищу, откладывали яйца. Яйца высиживали лишние женщины. Как обычно, на восемь яиц с женщинами приходилось одно с мужчиной. Через двадцать пять дней или немного раньше каждый мужчина убивал свою старую женщину и брал новую.
Изредка мужчины спускались к кораблю послушать, как Хум учится языку пришельцев, затем возвращались к обычным занятиям: блуждали по холмам и лесам в поисках нового.
Чудовища выходили из металлического предмета только тогда, когда появлялся Хум.
Через двадцать четыре дня после появления нелюдей Хум сообщил, что может немного общаться с ними.
— Они говорят, что пришли издалека, — рассказывал он вечером на собрании. — Они говорят, что двуполы, как и мы, и что они — люди, как и мы. Еще они сказали, есть причины их внешнего отличия от нас, но этой части объяснений я не понял.
— Если мы будем считать их людьми, — сказал Мишилл, — то должны верить: они говорят правду.
Все затряслись, соглашаясь с Мишиллом. Хум продолжал:
— Они говорят, что не хотят вмешиваться в нашу жизнь, но им было бы интересно понаблюдать за ней. Они хотят прийти в деревню.
— Пускай приходят, не вижу в этом ничего плохого! — воскликнул один из молодых.
— Нет, — вмешался Кордовир. — Вы впускаете Зло. Эти чудовища коварны. Думаю, они способны лгать.
Другие старики согласились с ним, но, когда от Кордовира потребовали доказательств его обвинений, он не смог их предъявить.
— В конце концов, мы не можем считать их аморальными чудовищами только потому, что они не похожи на нас, — сказал Сил.
— Можем! — заявил Кордовир, но с ним не согласились.
Хум продолжал:
— Они предложили мне или нам — я не понял — пищу и всякие металлические предметы, которые, по их словам, могут делать различные вещи. Я оставил без внимания это нарушение нашего обычая, поскольку решил, что они его не знают.
Кордовир кивнул. Юноша взрослел на глазах. Он показал, насколько он воспитан.
— Завтра они хотят прийти в деревню.
— Нет! — воскликнул Кордовир, но большинство было «за».
