Большинство прибывших вместе со мной людей либо встречались в порту с родственниками, либо брали такси или рикшу и уезжали. Гомон вокруг начинал стихать, я же стояла посреди улицы, не зная, что делать. Я провожала взглядом каждого мужчину с европейской внешностью в надежде, что именно он окажется другом Бориса. Вскоре меня охватила паника. Вокруг находились экраны, специально поставленные американцами, чтобы показывать кинохронику со всего мира об окончании войны. Я смотрела на счастливых людей, танцующих на улицах, на улыбающихся солдат, возвращающихся домой к женам, на чопорных президентов и премьер-министров, зачитывающих поздравления. Все сюжеты сопровождались субтитрами на китайском языке. Создавалось впечатление, будто американцы старались убедить всех, что теперь все снова будет хорошо. Выпуск кинохроники закончился демонстрацией почетного списка стран, организаций и отдельных людей, помогавших освободить Китай от японских агрессоров. Бросалось в глаза, что в этом списке не были указаны коммунисты.
Передо мной остановился аккуратно одетый китаец. Он протянул мне карточку с золотым обрезом, на которой неразборчивым почерком, как будто наспех, было написано мое имя. Я кивнула, незнакомец поднял с земли мою сумку и сделал знак рукой следовать за ним. Заметив, что я колеблюсь, он сказал:
— Не бойтесь. Меня послал господин Сергей. Он ждет вас дома.
На улице, вдали от реки, стояла ужасная жара, почти как в тропиках. Вдоль дороги сотни китайцев варили острую похлебку или предлагали разные безделушки, разложенные на земле на одеялах. Между ними сновали торговцы рисом и дровами, которые возили свой товар на тележках. Слуга помог мне сесть в рикшу, и мы поехали по улице, заполненной мотоциклами, гремящими трамваями и сверкающими американскими «бьюиками» и «паккардами». Задрав голову, я с интересом рассматривала огромные здания, построенные здесь европейцами и американцами. До сих пор я ни разу в жизни не была в городе, похожем на Шанхай.
Район, прилегающий к Банду, представлял собой настоящий лабиринт. Он состоял из узких улочек с протянутыми от окна к окну бельевыми веревками, на которых, словно разноцветные флаги, покачивались на ветру сохнущие предметы одежды. Из темных дверей на нас с любопытством поглядывали дети с заплаканными глазами. Мне показалось, что буквально на каждом углу стоял продавец и жарил какую-то еду, по запаху напоминающую резину, и я облегченно вздохнула, когда в воздухе наконец запахло свежим хлебом. Рикша пробежал под аркой, и мы въехали в своеобразный оазис с булыжной мостовой, фонарями в стиле ар деко, аппетитной выпечкой и старинными произведениями искусства, выставленными в витринах магазинов. Затем мы свернули на улицу, обсаженную кленами, и подъехали к остановке, расположенной рядом с высокой бетонной стеной. Стена была выкрашена в лимонно-желтый и нежно-голубой цвет, но все мое внимание сфокусировалось на другом: по верхнему краю стены торчали куски битого стекла, а нависающие над ней ветки деревьев были обмотаны колючей проволокой.
