— Верно, — кивнул Лейланд. — Людей находят мертвыми в канавах и за меньшие обиды.
— Так или иначе, вышло как надо. Симмонс выслушал ее обвинения и от всего открестился. Веских аргументов в свою пользу он привести не смог, но она ему поверила. И ссориться они не ссорились. Наутро, то есть сегодня, Эммелина услыхала, как вы договаривались о встрече возле мельницы. Ловушки она не заподозрила и прямиком в нее угодила. Ваш разговор убедил ее, что единственный способ спасти Симмонса — подбросить свидетельства того, что он знал насчет страховки и своих нулевых видов на нее. Бедняжка вспомнила, что в ту ночь, когда умер Моттрам, Симмонс слонялся возле гостиницы: ждал, когда она закончит работу и выйдет. И тогда — опять-таки храбрый поступок, по-моему, — она преподнесла мне историю про свою подругу и молодого человека, оставленного без наследства. Да я и сама по чистой случайности помогла ей состряпать эту басню и попалась на крючок. Она думала, что хоть и запятнает немножко собственную совесть, зато спасет жизнь невинного человека.
— И это все, что ей известно?
— Нет. В конце обеда она услышала, как ты, Майлс, сказал, что даешь мне полчаса на все возражения, и, увидев, как мы пробираемся в то укромное местечко возле мельницы — она-то на похороны не пошла, — побежала за нами и опять стала подслушивать. К своему ужасу, из твоих слов она поняла, что все ее вранье оказалось напрасным. Лейланд по-прежнему и даже еще тверже верит, что ее жених — преступник. От волнения она забыла об осторожности и, неожиданно чихнув, выдала себя. Вернуться в дом она не посмела, спряталась в кустах бирючины.
— Короче говоря, — подытожил Лейланд, — эта ее история тоже ничего не доказывает. Симмонс с равным успехом может быть и виновен, и невиновен; она ничего об этом не знает. Она не сообщила, что делал Симмонс в ночь убийства?
— По ее словам, она до самого закрытия находилась в баре, а потом украдкой шмыгнула к задней двери, где он ее поджидал, и какое-то время с ним разговаривала.
— Долго?
— Может, минут пятнадцать, а может, и все сорок пять, она точно не помнит.
— Н-да, факты хлипенькие.
— Нет, с этими холостяками каши не сваришь! Майлс, ну объясни ты ему! Хотя наверняка все без толку, ничего он не поймет.
— Очень уж неудачно для Симмонса, что в то самое время, когда в моттрамовской комнате был открыт газ, он не то пятнадцать, не то сорок пять минут предавался любовным восторгам.
— Между прочим, — вставил Бридон, — ты, надеюсь, понимаешь, что твоя версия насчет Симмонса изрядно пошатнулась. Ведь ты пытался доказать, что Симмонс убил Моттрама и сжег завещание, зная, что оно лишает его наследства. Но поскольку показания Ладненько на веру принимать нельзя, мы не имеем никаких данных о том, что Симмонс вообще хоть краем уха слышал о завещании и о страховке.
