Покорный слуга Вашего Преосвященства И. Моттрам».
В некоторых местах голос у епископа слегка дрожал, и в самом деле, трудно было остаться равнодушным — ведь автору письма, явно неискушенному в тонкостях языка, стоило неимоверных усилий изложить на бумаге свои добрые намерения.
— Мне и вправду очень жаль беднягу, — сказал епископ. — Чем старше мы становимся, тем бережнее должны относиться к странным капризам людской совести. Это письмо написал не сумасшедший. И все же как быть, если совесть у человека такая исковерканная?.. Впрочем, я приехал не затем, чтобы донимать вас подобными разговорами. Как видите, автор письма советует мне хранить тайну, но не требует этого — иначе он бы поставил меня в очень и очень неловкое положение. А так я без колебаний прочитал это письмо вам и без колебаний предоставлю его суду. По всей видимости, наше наследство в конце-то концов попросту химера.
— Н-да, бедняга… — вздохнула Анджела. — И вам тоже не повезло, мистер Лейланд. Понимаете, ваше преосвященство, мистер Лейланд вот только что убедил всех нас, что Бринкман убил своего хозяина, напустив к нему в номер газу из комнаты наверху.
— Слава Богу, ничего такого не случилось! — воскликнул епископ. — А это письмо, по крайней мере, поможет нам лучше думать о Бринкмане.
— Для простого стечения обстоятельств, — сказал мистер Поултни, — было бы весьма странно и даже более того, прелюбопытно, если б Моттрам у себя внизу травился газом, а Бринкман в то же самое время, ни о чем не подозревая, добавил еще газу сверху. Попробуй реши тогда, что произошло — самоубийство или убийство. Однако, — он слегка поклонился епископу, — здесь присутствуют сведущие люди.
— Умоляю, не спрашивайте меня! — Епископ протестующе вскинул руки. — Тут нужна консультация каноника-правоведа. И если не ошибаюсь, он скажет, что в данном случае акт убийства входит в акт самоубийства, только я не уверен, что это поможет делу.
— А не скажет ли нам мистер Бридон, — вставил Эймс, — какое решение приняла бы Компания?
— Думаю, ей пришлось бы туго, — ответил Бридон. — К счастью, в нашем деле все ясно. Ведь мистер Лейланд построил свою версию на одной только невозможности самоубийства, точнее, на том, что газ в номере Моттрама был закрыт. А вот замечательная версия мистера Поултни учитывает все сложности, которые мистер Лейланд старался обойти.
— Разрази меня гром, если я хоть что-нибудь понимаю! — сказал Лейланд. — Кошмар какой-то — едва нащупаешь твердую опору, как она — раз! — и рухнула! Поневоле начнешь верить в приведения. А само письмо? С ним-то как прикажете быть? Можно мне взглянуть на конверт, ваше преосвященство?.. Спасибо. Ну что ж, Бринкман не клал его на уступ, а, наоборот, пытался достать, это ясно. Конверт пролежал там несколько дней — видите, уже успел пожелтеть от солнца. Но с чего это Бринкману так загорелось унести письмо с собой? Ведь оно подтверждает, что Моттрам покончил самоубийством, но Бринкман как раз это нам и внушал!
