У доктора Тейлора были невыразительные черты лица, но зато блестящая черная шевелюра, зачесанная назад и уложенная с помощью масла. Говорил он так, словно объяснял людям не менее знающим и умным, чем он сам, некий вопрос, с фактической стороной которого им просто не довелось ознакомиться, но в котором они без труда разберутся, как только он сообщит им первоначальные и сравнительно несущественные данные, касающиеся предыстории вопроса. Он постоянно употреблял слова, которые они не совсем понимали («комплекс») или не понимали совсем («травма»); но употреблял он их неизменно в самых простых фразах, составленных в остальном из слов англосаксонского происхождения. И каждый раз у присяжных возникало ощущение, что они его почти поняли, а когда б отнеслись к сказанному с большим вниманием, так поняли бы до конца.
Он описал источники и проявления фетишизма и возможное их влияние на существо дела и пришел к выводу, что в целом непосредственного влияния они не оказали, однако не следует упускать из виду определенные аналогии и модели поведения, правда, лишь как иллюстрации, а не доказательства. Упомянул он и эдипов комплекс, особым движением бровей как бы попросив за это прощения, словно оратор, который, обращаясь к уточненным слушателям, позволил себе употребить старую заезженную цитату. Он напомнил присяжным о том, что в связи со смертью родителей вытеснение эмоций с переносом оных на тетю было бы в порядке вещей. Он не обнаружил очевидных проявлений шизофрении, однако не стал бы полностью ее исключать. С другой стороны, отношения мальчика к кролику неопровержимо свидетельствует о мазохизме ребенка.
Последнее утверждение вроде бы объясняло частичное обожествление Филиппом своего любимца, однако присяжные к этому времени так запутались, что были уже неспособны вникать в тонкости. Как отметила для себя мисс Виктория Аткинс, мальчонка был тронутый — и в этом все дело. Но мистер Прауди вник — и решил, что обнаружил в показаниях свидетеля защиты одну брешь, которую можно превратить в зияющую пробоину. Он воспользовался этой возможностью, как только дошло до перекрестного допроса.
— Вы говорили, доктор Тейлор, что поведение Филиппа Аркрайта свидетельствует о его мазохизме?
— Да, говорил.
— Вы показали, что из этого и следует исходить при оценке его поведения, не так ли? Возможно, я выражаюсь не как специалист, не на языке точных терминов, но, надеюсь, меня хотя бы можно понять.
