Ровена смотрела то на дядю, то на кузена. В груди нарастал ужас.
– Я думала, Бельгия объявила нейтралитет, – сказала она.
Дядя кивнул, глядя перед собой потухшими глазами:
– И все страны посыпались, словно карточный домик.
Элейн повернулась к брату, страх и смятение омрачали ее милое лицо.
– И что теперь будет? Ты не поедешь в Индию? Я ничего не понимаю…
– Я должен вернуться в Лондон, – обратился к отцу Колин. – Пока не могу сказать, куда меня определят. Если начнется мобилизация, Первый драгунский, скорее всего, отзовут из Индии.
Элейн всхлипнула, и Ровена сжала руку двоюродной сестры.
Дядя Конрад кивнул, хотя казалось, что его мысли далеко отсюда.
– Не забудь попрощаться с матерью. Она очень расстроена, знаешь ли, – недовольно добавил он, будто молодые люди только что не наблюдали собственными глазами нервный срыв его жены. – Потому что любит тебя и переживает за твою безопасность. Война – это не игрушки, мой мальчик.
Колин сжал на прощание плечо отца и вышел из комнаты. Граф кивнул девушкам и последовал за сыном.
Ровена и Элейн так и остались стоять, взявшись за руки.
* * *
Мир сошел с ума, другого объяснения у Пруденс не было. Казалось, всего за одну ночь в Лондоне, словно из ниоткуда, появились тысячи солдат. Молодая женщина старалась отгородиться от картин и звуков надвигающейся войны, но пронзительные голоса мальчишек-газетчиков на каждом углу кричали о последних вестях с поля боя.
Видимо, война способствовала расцвету газетного дела.
Пруденс выбрала фунт чая и поморщилась при виде ценника. В первые недели после объявления войны люди в панике скупали все, что попадалось под руку. Товары стремительно исчезали с прилавков, цены взлетели до небес. Хотя сейчас сумятица немного улеглась, торговцы не спешили упускать прибыль, и Пруденс беспокоилась, что придется снова воспользоваться сбережениями, иначе им просто нечего будет есть. Эти деньги были отложены на обучение Эндрю в ветеринарном колледже, но сейчас Пруденс волновало не это. Больше всего на свете она боялась, что Эндрю уйдет на фронт.
Новости о сражении при Монсе потрясли всех. Пруденс знала, что сама мысль о том, что королевская армия отступает перед германским натиском, не дает Эндрю покоя. Каждый вечер она боялась, что он придет домой и сообщит, что записался добровольцем. Эндрю не тот человек, чтобы сидеть сложа руки, пока соотечественники отдают свою жизнь за короля.
И что тогда станет с их мечтами и надеждами?
