Но не было нежного летнего запаха Рэйни. Я должна была чувствовать ее. В маленьком хэтчбэке расстояние между водителем и пассажиром было не очень большим, но я по-прежнему не ощущала ни малейшего ее признака.
Снова появился страх, и я подняла руку, игнорируя острую сильную боль в боку, и потерла глаза. Их удалось от чего-то очистить и сквозь веки стал пробиваться теплый свет. Я снова потерлаих, и мою руку схватила другая рука, пальцы холодные и сильные. Я боролась с захватом, но не могла освободиться, и это еще больше напугало меня. Он был человеком, а я нет. Не совсем. И это было что-то невероятное, что он мог сдерживать меня так легко.
— Нет, — сказал он, его скрипучий голос успокаивал и утешал, в нем не было признаков страха, который я бы учуяла. — На вашем глазу рана и вы только делаете кровотечение сильнее.
Куда уж сильнее, хотела сказать я. Я имела в виду ситуацию, не рану. И тоненький голос в моей голове шептал, что боль еще не закончилась, что позже ее будет больше.
Я сжала пальцы незнакомца своими, неожиданно нуждаясь в безопасности его прикосновения. По крайней мере, это было чем-то реальным в мире, который, казалось, сошел с ума.
Скрежет металла прекратился, и звонкая тишина почти напугала меня. А еще обрадовала. Если бы только можно было заглушить громкий стук моего сердца…
— Почти добрались до вас, мадам. Посидите спокойно еще чуть-чуть.
— Где… — Мой голос был чуть громче, чем сухой шепот, и мое горло протестующе горело. Я тяжело сглотнула и попробовала снова. — Где Рэйни?
Он колебался.
— Ваша подруга?
— Да.
Он продолжал колебаться.
— Давай просто сосредоточимся на том, чтобы аккуратно достать тебя отсюда.
Что-то в его голосе заставило зазвучать тревожный звоночек. Его тон говорил о горе и смерти, и вещах, о которых я не хотела думать, или в которые не хотела верить.
— Где она? — сказала я, почти отчаявшись. — Мне нужно знать, что с ней все хорошо.
— О ней кто-то другой заботится, — сказал он, и я почувствовала в его словах ложь.
«Нет», — подумала я. — «Нет!»
Рэйни должна быть жива. Должна быть. Она была не просто моим другом, она была моей силой, моей смелостью, моей уверенностью. Она вытаскивала меня из стольких передряг, что всех и не упомнишь. Она не могла умереть.
Нахлынули страх и недоверие. Я убрала свою руку и его, и быстро потерла свои глаза. Снова нарастало тепло, но я наконец-то могла видеть.
И я увидела помятый руль, остатки лобового стекла, кровь, размазанную по поломанному и перекрученному капоту машины.
