Я поставила колу и подняла руку, стараясь держать ее поближе к груди, чтобы было менее вероятно, что кто-то заметит.
Затем я заглянула в то место своей души, где проживала дракайна[1]. Она проревела в ответ, опалила мою кожу и заставила ее покалывать. Дайкана вся состояла из пламени, а не была материальная, как обычно. Я сфокусировалась на энергии, обжигающей моей тело, контролируя и направляя ее, пока не появились небольшие язычки пламени, радостно танцующие на кончиках моих пальцев.
Лишь немногие драконы могут делать такое с огнем. А многие лишь вызывают пламя в полную силу.
Я встретилась взглядом с Ангусом.
— Доволен?
Он кивнул, но все еще не казался расслабленным. На самом деле, напряжение, которое сковало его плечи и руки, было сильнее, чем прежде.
— Ну, так скажи мне, — добавила я, — что ты знаешь о зачистках.
Он сцепил пальцы вместе, затем наклонился вперед.
— Я знаю где тела.
Его голос был чуть громче, чем хриплый шепот, и на мгновение, мне показалось, что я его неверно расслышала.
— Как могут оставаться тела? После смерти тело дракона исчезает от прикосновения первых лучей солнца.
Он зловеще улыбнулся.
— Солнцу нужно прикоснуться к телу, чтобы сжечь его. А если тела под землей, тогда солнце не сожжет их.
Как дракона, или дракона-полукровку, меня пугала мысль о том, что тела были оставлены под землей гнить. Это было не только знаком неуважения, но и жутким пренебрежением.
— Зачем кому-то так поступать? Черт, как бы то ни было, кто-нибудь заметил бы это.
Да, но когда дракон умирает и солнце в последний раз гладит его, разве не чувствуют его близкие, что душа отлетела?
Я кивнула. Это было единственной причиной, по которой Рэйни поняла, что что-то случилось с ее сестрой. И поэтому я так отчаянно пыталась найти убийцу Рэйни. У нее была только одна сестра, и она не была близка с матерью, как я. На самом деле, она не видела ее с пяти лет. Это не было редкостью в нашем клане, дети часто росли в школах, а не в семьях, но мама старалась принимать участие в воспитании меня и Трэя, так что мы знали не только ее, но и ее родственников, хотя я сомневалась, что они понимали, что мы наполовину драконы. Но большинство матерей, и из людей и из драконов, не волновались о детях. Для Рэйни это означало, что никто о ней не заботился на столько, чтобы понять, что произошло и спасти ее душу.
Лишь я.
— Тогда почему, — продолжил Ангус, — Люди, стоящие за этими бойнями, рискнут и позволят солнцу освободить души их жертв, и уведомить их род о том, что что-то случилось.
