Разговоры о том, что в полку все совсем по-другому, нежели в учебке, что жизнь там не сахар (особенно, на первых порах), что встречают там молодых солдат отнюдь не хлебом-солью, были среди курсантов ШМАСа делом обычным. Очень часто в таких разговорах мелькало тревожное слово «дедовщина», означавшую все, что угодно, но только не свободную, спокойную и вольготную жизнь.
Между тем, Макиенко — единственный человек, который мог внести полную ясность в этот актуальный вопрос — о житье-бытье в полку рассказывал крайне лаконично и невнятно: «в общем, ничего», «нормально», «жить можно», «как положено». Гоша сначала было уловил в этих отговорках злой умысел, за что и отоварил сержанта, но скоро понял, что эта лапидарность проистекает от природной тупости и некоммуникабельности Макиенко, помноженной на «тяготы и лишения» полуторагодичной воинской службы. Ничего, кроме строевых команд, из Макиенко выдоить было нельзя. Полторацкий плюнул на сержанта и попытался отвлечься от тревожных дум привычным способом. Пассажирский поезд — не учебка, здесь можно и расслабиться. Найдя в соседнем вагоне веселую компанию, Гоша пил, не просыхая. Время от времени в мозгу вспыхивала мысль о том, что едет он все-таки не к теще на блины, но Гоша гасил ее с залихватским ухарством: «Е…ал я весь этот полк со всеми причиндалами! Приеду — разберусь, как жить и с кем жить!»
…Капитан проснулся и, приняв от Макиенко бумаги (анкеты, личные дела, справки), молча начал их перелистывать.
— Кто тут Бегичев? — спросил кэп.
— Я, — ответил с заднего сиденья худой ушастый солдатик.
— Из Смоленска родом?
— Так точно, товарищ капитан!
— Молодец, земляк! В строевом отделе штаба работать хочешь?
— Не знаю…
— Ну, писать красиво умеешь?
— Вроде ничего…
— Молодец! Готовься в писари, будешь работать у меня.
— Так я же на эсдешника учился.
Капитан залился смехом.
— Нет, ты посмотри на него! Ты еще скажи, что всю жизнь мечтал самолетам хвосты крутить! Ты вообще, младенец, знаешь, каково эсдеком пахать — на аэродроме, на ветру, при минус сорока градусах? Полк — это тебе не ШМАС! И запомни: самая почетная должность в полку — писарь! Скажи, сержант!
— Ага, — поддакнул Макиенко.
— Короче, Бегичев, завтра с утра после развода придешь в штаб. Там поговорим предметно. Усек!
— Так точно, товарищ капитан!
«Один при деле», — подумал Гоша. «А куда меня запихнут, одному богу известно».
