И еще один штрих: добродушный капитан Львов очень любил ставить двойки в журнал. Он ставил их в огромном количестве, целыми рядами, ставил за любое неточное слово курсанта.
Возвратимся к футбольному полю и химпалатке. Курсантов решили загонять в нее группами по пять человек и держать там одну минуту. Итого — за час должна успеть пройти вся рота, за время от завтрака до обеда — вся учебка. Капитан Львов лично проверял правильность одевания средств индивидуальной противохимической защиты, наличие во всех противогазах клапанов (во время учебных тревог и занятий, когда курсантам приходится много бегать в противогазах, клапаны из них безжалостно удаляются).
Гоша и четверо его коллег зашли в затемненную палатку, по которой низом стлался какой-то дымок. Утонув сапогами в сизоватом тумане, у выхода из палатки стоял как изваяние капитан Львов. Газы не ощущались — противогаз был плотно пригнан и действовал отлично. Гоша даже подумал, что никаких газов вообще нет, просто напустили в палатку дыма и пугают, как сопляков пугают Бабаем.
— Внимание, товарищи курсанты, — подал голос Львов, — слушай вводную: у противогаза порвана соединительная трубка! Действуйте!
Гоша, набрав в легкие воздуха и затаив дыхание, стал, не торопясь, отвинчивать резиновый гофрированный шланг. Отвинтил. Засунул трубку в подсумок. Теперь надо прикрутить бачок к шлем-маске и можно снова дышать. Но бачок почему-то не прикручивался. Гоша начал злиться. Бачок упорно не шел на место. Воздуха не хватало. Гоша, потеряв бдительность, хватанул ртом воздух.
Будто тошнотворным уксусом обожгло грудь Полторацкого. Он мгновенно покрылся холодным потом, инстинктивно присел на корточки, но здесь концентрация газа была еще выше, и Гоша вторично заглотил добрую порцию вонючей отравы. Полторацкого обуял смертный страх, буквально выбросивший несчастного «химика» из палатки (капитан Львов предусмотрительно приподнял полог, иначе бы Гоша разнес чертову палатку к чертовой же матери). На свежем воздухе Полторацкий сорвал шлем-маску, но обнаружил, что нормально дышать не может. Носоглотка, забитая ядовитым дымом, превращала воздух в хлорпикрин. Игорь залился горючими слезами и зашелся судорожным, сухим кашлем. После нескольких минут мучений Игорь смог наконец освободиться от хлорпикрина в горле, задышал свободнее, но, тем не менее, чувствовал себя крайне дерьмово. Наилучшим вариантом сейчас было бы отлежаться. Полторацкий с трудом встал, и, шатаясь, поплелся в казарму. Ему казалось, что весь мир провонял хлорпикрином.
