стало тесно.
Да[?] Смотрится интересно
на фоне капиталистического
строительства
лицо
Без Определённого
Места
Жительства.
Это как раз та «Проза в стихах» (название книги А. Межирова), которая держит читателя в напряжении, пробуждает в нём, если не «чувства добрые», то уж точно – неравнодушие и больше – сострадание к ближним и дальним соотечественникам.
Свободный, белый, акцентный, неметрически-фразовой стих – этими «инструментами» и «работает» поэт и зачастую достигает поставленной цели – по-своему рассказать о времени, в котором мы живём. Он верит, что «потомки примут бережно в свои сердца необходимое слово поэта» – это строка одного из стихотворений книги.
Да, границы литературы расширяются новаторством и авангардом, но живёт она всё-таки традицией. Михаил Кулижников понимает это, порой удачно обращаясь и к классическим формам стихосложения, к народным мотивам в своём творчестве.
Занесла меня нелёгкая
да в сторонушку далёкую,
где растёт в раздольном полюшке
приворотная трава.
Да как в том раздольном полюшке
променял я вольну волюшку
да на счастье кареокое,
да на девицу-красу.
… … …
Вышел срок, ударил колокол.
Небо надвое расколото.
За долги монетой чистою
расплатился я сполна.
Какой дорогой-тропой пойдёт дальше поэт? На этот вопрос пока не ответить. Но понятно, что он не остановится, потому что сам признаётся: «Словами, как осколками стекла, изранил горло». А эта «высокая болезнь» (Б. Пастернак) так просто не проходит.
Теги:
М.А. Кулижников
,
Типичный случай
Геннадий Прашкевич. Брэдбери. - М.: Молодая гвардия, 2014. – 352 с.: ил. – ЖЗЛ. – 4000 экз.
Это первая биография знаменитого фантаста на русском языке, и она не претендует на глубину и полноту – только на занимательность и связность.
Брэдбери настолько символичная фигура для советского (да, именно советского) читателя, что при знакомстве с его биографией самое большое удивление вызывает её обыкновенность. Этот человек, с детства грезивший картинами будущего, в быту был крепко привязан к настоящему. "Бог дал нам разум, чтобы мы исследовали то, что уже есть, а не для того, чтобы мы гадали и боялись, что нас ждёт в будущем", – пишет Брэдбери. И, однако, он боялся. Самым романтическим – и одновременно прагматическим – оформлением будущего для него была вечность. С самого детства впечатлительный мальчик боялся смерти (в их семье она была частой гостьей) и мечтал её победить. А как это сделать? Главным инструментом в борьбе за вечность стали сначала комиксы, а потом – пишущая машинка.
