зачем наморщили свой лоб –
как бы в смертельный час разлуки?
А ты, бессильная понять,
куда попала, – скалишь зубки,
желая в сердце боль унять,
идёшь на некие уступки…
А я, поправ чужую грусть,
чужие фокусы – не боли,
уйду в себя – и не вернусь…
А вы – ищите ветра в поле!
* * *
Неприкаянно-причинно
на страницы и в кино
вылезает матерщина,
словно газ, покинув дно.
И как будто – всё в порядке,
ибо знают те слова
даже малые ребятки,
в мир шагнувшие едва.
И как будто всё – как было,
только в воздухе страны
стало больше смака, пыла,
ядовитой белены.
И житуха неплохая:
иностранное едим!
Просто… не благоухаем,
матереем и смердим.
Стихи о стихах
Запретная тема, –
в стихах говорить о стихе.
Родимая, где мы?
В словесной увязли трухе.
Всё зыбко и мглисто,
и наши редеют полки.
Теснят модернисты
прозрачную ясность строки.
Чем фраза игривей,
чем гуще звучащая муть,
тем меньше в порыве –
дыханья! Тем призрачней суть.
Не лица, а ряшки,
вот с рожами некто возник…
А в нашей упряжке,
похоже, сдаёт коренник.
Хрипят пристяжные…
Где, где верстовые столбы?
Лишь волки степные
глядят из метельной судьбы.
Всё глухо и немо.
В смятении стих-чародей…
Родимая, где мы?
И нет ли из Дома вестей?
* * *
Шрамы, ссадины на теле,
а в глазах… всё та же высь!
Подойди к моей постели,
как к могиле, – и склонись.
Ты склонись, подобно вербе,
майской свежестью обдай…
Не сгорели крылья, верь мне!
Надо мной не причитай.
Ну а смерть – под зад коленом!
Я помят, но я – живой.
От меня несёт не тленом –
зверобоем, трын-травой!
А когда, сгорев в горниле,
почернеют мои дни,
мне на холмик надмогильный
светлой водочки плесни!
Теги:
Глеб Горбовский
,
поэт
О церкви на родине Владимира Солоухина
Воистину, чтобы узнать масштаб писателя в России, ему надо вначале умереть. Именно так. Только тогда начинают пониматься его талант, его вклад в нравственную жизнь общества. Сколько прозаиков и поэтов мы видели за последние 30-40 лет? Сотни и сотни имён. Какие премии, должности, какие хвалебные хоры в печати, на экранах, на радио. Где эти гении? Ни пены, ни пузырей. Наплодили книг, которыми отяжелили полки библиотек и которые никто не читает, только и всего. А авторов забыли после их кончины за год.
Не так с Владимиром Солоухиным. Конечно, то оглушительное количество читателей, которое было при жизни, та всесветная слава уменьшились, это и понятно при свершившемся перевороте от книги к интернету. Но книга жива! Живы читатели. В книге есть непобедимая магнитная сила, которую никакой электронике не победить. Уже пытались убить книгу и кино, и телевидение. И электроника зубы обломает, не убьёт. В книге есть тайна, к ней тянется рука. Отключи питание – и сдохнет интернет, а книга светится в руках и при солнышке, и при свече.
