Однажды вечером капитан сказал Чуффеттино, что так как он в течение всех последних десяти дней вел себя хорошо, то, в виде награды за такое поведение, он с этих пор будет ужинать вместе с ним в его каюте. Можете судить, как обрадовался наш мальчик! Он больше уже не мог смотреть на копченые селедки, — так они ему надоели! В довершение удовольствия капитан с этого же дня разрешил Чуффеттино и спать в его каюте, так как он считал, что душный воздух трюма мог быть мальчику вреден. Все шло хорошо. Чуффеттино творил чудеса и в течение следующих пяти дней получил от капитана Манджиавенто всего только 12 тумаков за 12 шалостей.
Подумайте, какой успех: за 5 дней всего-навсего 12 тумаков! И это еще не все! Представьте себе, что наш герой начал снова… писать! Это кажется совсем уж невероятным фактом — не правда ли? А, между тем, это так. Капитан подарил ему маленькую тетрадь, карандаш и перочинный, с двумя лезвеями, ножик из настоящего никеля, того самого металла, который чем дольше в употреблении, тем больше блестит. И вот, на радости Чуффеттино стал записывать в своей записной книжке все, что ему приходило в голову. Писал он неровным, дрожащим детским почерком. Вот некоторые выдержки из этой тетрадки: «Севодня с утра море опять спокойно но матросы надеютца что погода переменитца им стало скушно ничево не делать Севодня я видел повара он угостил миня одним бисквитом я его опнял, поцалавал и сказал что хотел бы получать ето кажды день».
Эти несколько строчек были, очевидно, написаны без особого уважения к грамматике, по Чуффеттино этим нисколько не смущался. По его определению грамматика существовала только для того, чтобы с ее помощью учителям было бы удобнее мучить детей.
Что касается Мелампо, который был без сомнения самым счастливым существом изо всех живущих на этом корабле, то он толстел и молодел с каждым днем. Единственно только зубы все еще не хотели прорезываться, но благородный пес не терял надежды и на это.
Шли счастливые дни, недели, и капитан уже думал о близком возвращении, как вдруг произошло несчастье. Однажды с вечера встал густой туман над морем. Капитан встревожился, матросы призадумались, и недаром: на рассвете следующего дня корабль наткнулся на что-то твердое, вероятно на подводную скалу. Показалась течь и, как ни бились матросы, ясно становилось, что корабль погиб.
Общее уныние овладело всеми, с судном сжились и оставлять его на произвол волн было жалко, и жутко было пуститься в этой мгле по морю, не зная куда.
