«Все советы обязаны под страхом суровой ответственности разоружить всех чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооруженным на линии железной дороги, должен быть расстрелян на месте, каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный, должен быть выпущен из вагонов и заключен в лагерь для военнопленных. Местные военные комиссары обязаны немедленно выполнить этот приказ, всякое промедление будет равносильно бесчестной измене и обрушит на виновного суровую кару. С честными чехословаками, которые сдадут оружие и подчинятся советской власти, будет поступлено как с братьями, и им будет оказана всяческая поддержка. Всем же железнодорожникам сообщите, что ни один эшелон с чехословаками не должен продвинуться на восток. Кто уступит насилию и окажет содействие чехословакам с продвижением на восток, будет сурово караться. Настоящий приказ прочесть всем чехословацким легионерам и прочесть всем железнодорожникам по месту продвижения чехословаков»>{32}.
Трудно не согласиться с Алексеем Толстым, который, описывая эти события в романе «Хождение по мукам», назвал приказ Троцкого провокационным, ехидно заметив, что после него «не совдепы, а чехи разоружили совдепы и стали хозяевами по всей линии от Пензы до Омска». Косвенно свой прокол признает и сам Лев Давидович, который в мемуарах, не найдя слов для оправдания, вообще пропускает не красящую его историю. Однако ничего подобного «анабасису», как видите, тут не наблюдается. В отличие от греков чехословаки, которых повсеместно стали поддерживать антибольшевистские военные формирования, были значительно сильнее совершенно не умеющего воевать противника и не пробивались к порту через враждебные территории, а без особого труда установили контроль за дорогой к морю. Теперь эвакуации ничто не мешало, но к тому моменту началась массовая переброска американских войск во Францию. Если к маю 1918 года там находилось 9 дивизий США, то к июню уже 18, а к июлю — 25, причем численность каждой из них была вдвое больше, чем у аналогичных соединений любой из воюющих в Европе армий.
С учетом изменившейся обстановки представитель французского Генштаба майор Гийе поставил перед корпусом задачу: образовать на востоке новый фронт против немцев и считавшихся их союзниками большевиков. Уже 30 мая легионеры повернули из Пензы на запад, заняли Сызрань, Самару, Симбирск и Казань, но успехи их были недолги. Едва разрозненные отряды красногвардейцев преобразовались в регулярную армию, как чешское воинство покатилось назад. Начиная с осени 1918 года, ввиду ненадежности, дезертирства и склонности к бунтам, чехи использовались почти исключительно в тылу. Белые армии, к которым Кантор относится столь пренебрежительно, еще два года бились на несколько фронтах, одержав немало крупных побед, вторично дойдя на востоке до Волги, а на юге до Орла и Воронежа.
