По мнению православного писателя Владимира Солоухина, министры Михаил Бернацкий, Дмитрий Вердеревский, Алексей Карташев, Александр Коновалов, Сергей Прокопович, Сергей Смирнов, Михаил Терещенко и Сергей Третьяков не эмигрировали. Александр Верховский, Павел Малянтович, Семен Маслов и Алексей Никитин не были расстреляны в 1938—1940 гг., а Кузьма Гвоздев, Николай Кишкин, Алексей Ливеровский и Сергей Салазкин остались в СССР, где и умерли в преклонном возрасте. В книге «При свете дня» Солоухин писал, что «все думали, что арестованных министров Временного правительства большевики по всем человеческим нормам будут открыто судить, а они, не мешкая ни часу, ни дня, посадили их в баржу, а баржу потопили в Неве».
Либеральный политолог и отец постановщика лживых псевдодокументальных фильмов о Великой Отечественной войне Андрея Пивоварова решительно не согласен с такой версией событий 25 октября 1917 года. По его мнению, граждан министров вообще не арестовывали! А все, кто утверждает обратное, — большевистские фальсификаторы. Несомненно, большевики способны на все, что угодно, но в данном случае их версию подтверждают и сами министры, в частности господин Малянтович:
«И вдругъ возникъ шумъ где-то и сразу сталъ рости, шириться и приближаться. И въ его разнообразные, но слитыхъ въ одну волну звукахъ сразу зазвучало что-то особенное, не похожее на те прежнiе шумы — что-то окончательное. Стало вдругъ сразу ясно, что это идетъ конецъ…
Кто лежалъ или сидель, вскочили, и все схватились за пальто…
А шумъ все крепнулъ, все нарасталъ и быстро, широкой волной подкатывался къ намъ… И къ намъ отъ него вкатилась и охватила нас нестерпимая тревога, какъ волна отравленнаго воздуха… Все это въ несколько минуть…
Уже у входной двери въ комнату нашего караула — резкiе взволнованные крики массы голосовъ, несколько отдельныхъ редкихъ выстреловъ, топотъ ногъ, какiе-то стуки, передвиженiя, слитый нарастающiй единый хаосъ звуковъ и все растущая тревога…
Ясно: это уже приступъ, насъ берутъ приступомъ… Защита безполезна — безцельны жертвы…
Дверь распахнулась… Вскочилъ юнкеръ. Вытянулся во фронтъ, руки подъ козырекъ, лицо взволнованное, но решительное:
— Какъ прикажетъ временное правительство! Защищаться до последняго человека? Мы готовы, если прикажетъ Временное правительство.
— Этого не надо! Это безцельно! Это же ясно! Не надо крови! Надо сдаваться, — закричали мы все, не сговариваясь, а только переглядываясь и встречая другъ у друга одно и то же чувство и решенiе въ глазахъ. Впередъ вышелъ Кишкинъ:
