— Что мне в них, — сказал я. — К чему мне эти авторы, если они расходятся с преданием?
— Вы правы, — ответил он.
Но в эту минуту вошел добрый патер, нагруженный книгами, и, протягивая мне первую, сказал:
— Вот прочтите, это Сумма грехов отца Бони, да еще и в 5–м издании, чтобы вы убедились, что это хорошая книга.
— Жаль только, — сказал мне тихо мой янсенист, — что эта книга была осуждена в Риме и епископами Франции[103].
— Откройте, — сказал патер, — страницу 906.
И я прочел следующие слова: «Чтобы совершить грех и быть виновным перед Богом, нужно сознавать, что собираешься совершить поступок недостойный, или, по крайней мере, сомневаться, опасаться; или же, понимая, что Богу не угодно это действие, что Он его воспрещает, тем не менее совершить его, дерзнуть и преступить».
— Вот это хорошее начало, — сказал я.
— Посмотрите, однако же, — продолжал он, — что значит зависть. Именно за это место и смеялся г — н Алье над отцом Бони, прежде чем перешел в число наших друзей[104], и применял к нему слова: Ессе qui tottit peccata mundi («Вот тот, который берет на себя грехи мира»[105]).
— Сказать правду, — заметил я, — это совершенно новое искупление, по отцу Бони.
— Не хотите ли более верного авторитета? Вот загляните в эту книгу отца Анна[106]. Это последняя написанная им против г — на Арно[107]; прочтите страницу 34, где загнут угол, и обратите внимание на строки, которые я отметил карандашом, — это чистое золото.
И я прочел следующие слова: «Тот, кто не имеет ни малейшей мысли о Боге, ни о своих грехах, и никакого представления, т. е., как он дал мне понять, никакого знания об обязанности творить дела любви к Богу или раскаяния, не имеет никакой действующей благодати, чтобы творить подобные дела; однако верно и то, что, упуская их, он не совершает никакого греха, и если он будет осужден, причиной тому послужит отнюдь не наказание за данное упущение». И несколькими строками ниже: «То же можно сказать и о преступном попустительстве».
— Видите, — сказал мне патер, — как он говорит о грехах упущения и о грехах попущения. Потому что он ничего не забывает. Что вы на это скажете?
— О, как мне это нравится! — ответил я, — какие прекрасные выводы предвижу я отсюда! Я у^се предчувствую последствия: сколько тайн открывается мне! Я вижу, что этим неведением и забвением Бога оправдывается несравненно большее число людей, чем благодатью и таинствами. Но, отец мой, не подаете ли вы мне обманчивой надежды? Не подобно ли рассказанное вами той довлеющей благодати, которой недостаточно? Я страшно боюсь
