— Совсем немного, — говорил я менее категорично.
Все цокали языками и состязались в остроумии. Я начинал оправдываться:
— А чего я такого сказал?
— Сиди, — говорили мне, — И не порть людям.
Климат в коллективе у нас был очень здоровым. Трения случались, только когда обнаруживалось, что кто-то мухлюет в карты. Или незаметно испортил воздух. В последнем случае чаще всего почему-то думали на меня. Наверно потому, что у меня всегда виноватый вид. Одним словом, меня как-то вычисляли.
В 11 часов мы оставляли рабочее место и устало шли пить чай.
Чаёвничали долго, делились конфетками. Нигде я не пил больше такого вкусного чая и в такой хорошей компании, как во время этого технического перерыва. Ещё к нам присоединялась уборщица. Довольно приятная женщина даже сквозь халат. Но за ней никто не ухлёстывал. Это выглядело бы как инцест и осквернение нашего коллектива.
А потом наступал обед. И там уже, глядишь, и домой.
Так продолжалось день за днём. Тёплое солнце и зелёная трава. И привкус счастья.
Но наступила осень и нам прислали другого мастера. Раньше он жил в Мордовии и вот приехал пожить к нам. Гнусный это был человек. Закладывал начальству, ввёл КТУ, обнюхивал, сеял раздор и главное — заставлял работать. Он, унижая недоверием, часами стоял над душой и нудно давал указания пальцем. Все стали почему-то нервными, начались ругань и распри, двое сразу ушли в длительный запой. Потом я соблазнил уборщицу и наш коллектив развалился. Первым уволился еврей, потом четыре татарина, по статье турнули меня… Наш карточный домик рассыпался, как будто его и не было. Попал под ураган эпохи. Еврей эмигрировал, татары спекулируют на рынке, я спился, а уборщица вышла замуж за мастера.
Вот и всё. Оттого светлого времени остались только ностальгия и привычка ничего не делать. Даже для себя. «Сиди и не порть людям».
Историю эту прямо неохота рассказывать. Тем более повествователь из меня никудышный. Но я постараюсь без мата, усложню, так сказать, себе творческую задачу. И сжато постараюсь, без пейзажей и натюрмортов. В общем постараюсь. История эта о любви, которую погубил аппетит, о коварстве и обмане, и хеппи-энде, который так и не состоялся.
Буранной зимой в наш рабочий посёлок вернулся из мест заключения Серёга Леонов. Он часто так уже возвращался, раза четыре. И числился по милицейскому ведомству, как дерзкий рецидивист, не вставший на путь обыкновенной скучной жизни. А парень так неплохой, хотя тюрьма и наложила гадкий отпечаток на его чистую душу. И садился-то он всегда как-то несуразно и глупо. То, будучи в гостях, у хозяев женскую шубу унесёт, то начнёт из своего незарегистрированного верного друга — обреза на улице по пустым бутылкам стрелять. И всё это, конечно, по пьяной лавочке. Позволю себе экстравагантный каламбурчик — по пьяной лавочке сел на скамью подсудимых. Это всё про Серёгу.
