И падали мои два носка со стуком на пол. Частично раздевшись, стал я раздевать и Асель. Моему взору открылось ее белье — балахонистые, абсолютно асексуальные трусы, напрочь убивавшие всякую фантазию, и толстый пуленепробиваемый лифчик. Дальше она при свете раздеваться отказывалась. Детский сад, да и только. Я уже по белью понял, что Асель — не профессионалка, а случайный в этом деле человек. И действительно работала она всего лишь третий день. Я, взывая к ее профессиональной гордости, все же раздел ее и во мне все понурилось. Изможденное и неухоженное тело, вся задница была закидана чирьями, видимо от авитаминоза и недоедания, пустые, вытекшие груди — весь вид Асель взывал к милосердию и импотенции. Шрамы какие-то, постродовая растянутость живота… Я привык, что у проституток некрасивые тела и конечно же без тайны, но такого я еще не видел. Сонечка Мармеладова в экстремальном варианте. Но вспомнив о загубленных деньгах, я отбросил малодушие и, сконцентрировав свою неприхотливость, мужественно приступил к делу. И мужества мне понадобилось много. Ей со мной, со старым развратником пришлось тоже тяжело. Но лицо Асель было бесстыдно красиво, как у ангела, запутавшегося крыльями в электрических проводах, и именно им я и вдохновлялся. Она даже пыталась стонать, чтобы мне было приятно, но искренности явно недоставало. Во время первого антракта мы немного поболтали и вот что выяснилось. Асель была из далекого, находящегося на самом краю географии нищего аула. По-русски разговаривала плохо. К ее 23 годам она уже три раза испытала сомнительную радость материнства. Муж, как настоящий джигит, сидел за конокрадство.
Четыре месяца назад ей сделали кесарево сечение (богу — богово, беременным — кесарево) и из-за болей работать она могла только в христианской позе. В перерывах между клиентами она бегала кормить грудью последнего ребенка. О миньете и других азах своего ремесла у Асель были лишь тусклые теоретические познания.
В проститутки редко идут действительно из-за нищеты. И вообще я считаю, что проституция — это даже не профессия, а скорее состояние души. Просто каждому хочется сладко кушать при минимуме физических затрат. Легкие деньги. На максимум моральных затрат сейчас как-то не принято обращать внимания. От шелеста купюр отнимается ум. Достойнее конечно наживать геморрой где-нибудь на стройке или заводе, пусть и за мизер, потихоньку превращаясь в лошадь. Но человек идет в сексиндустрию, журналистику, политику, где можно продать свое тело или убеждения и потихоньку превращается в козла. Так что выбор в этой жизни небогатый. Но он есть. И это самое главное.
