Мысли Обречённого Орла прервались, когда группа космодесантников достигла огромного арочного прохода в стене магматической камеры. Микилус обследовал камень, проведя пальцами по углублениям в виде символов на поверхности.
— Какая-то разновидность низкого готика? — вслух спросил он.
Корика неуклюже присел на одно колено, всё ещё не успев полностью отойти от смеси болеутоляющих, впрыснутой ему в кровоток, и коснулся каменного пола.
— Здесь проложена колея глубиной в палец. Она уходит в туннели за аркой.
— Я видел уже что-то подобное, — сказал один из учеников. — На Федре, во внешних зонах. Они служат путями для рудовозов, курсирующих между шахтами и металлургическими центрами.
— Как пневмопоезда на планетах-ульях, — согласился Тарикус. — Да, парень в чём-то прав. Этот проход ведёт в транспортные каналы, остатки какой-то направляющей системы, созданной задолго до ядерной войны.
— Так что, идём дальше? — подытожил Петиус.
— Ты ещё спрашиваешь? — бросил через плечо Тарикус и зашагал вперёд.
От главной шестиколейной магистрали, словно корни дерева, в разные стороны под малым углом расходились шесть дорог, через определённые интервалы разветвляясь на отдельные пути, уходящие в неизвестном направлении. Десантники прошли по обломкам огромных каменных ворот, которые обычно опускали, чтобы отгородиться от внешнего мира, но сейчас толстые гранитные плиты больше походили на сломанные зубы, с силой вырванные кем-то очень сильным, столь примитивным в своей свирепости, что даже обжёг ею камень. Тарикус осмотрел стены — их тоже покрывали символы, но стиль немного отличался. Эту часть пещеры явно строили с нацеленностью на оборону в случае военной агрессии.
— Опять туннели, — проворчал Корика, приложив ладонь к бионическим глазам. — Туннели, туннели, одни туннели.
— Смотри в оба, — резко отозвался Тарикус. Совсем скоро боль от ранения вернётся к Корику, и потому сержант хотел, чтобы его товарищ оставался сконцентрирован и не вдавался в воспоминания о старых шрамах, полученных в похожих местах.
Первым тело обнаружил Микилус. Он уже почти прошёл его, как едва уловимая перемена в освещении его биолюма заставила космодесантника остановиться. Тусклый свет фонаря отразился от гладкой белой груды мяса, выброшенной у края высохшей котловины. Обречённый Орёл поднял руку, чтобы остановить остальную часть группы, и приблизился к находке. Печальный голос прорезал спокойный, тёплый воздух:
— Это брат Дорамака. Точнее, то, что от него осталось.
