— Да что ты?
Никак не раскушу его, чудик какой-то, даром что имя назвал. Слегка чокнутый, даже заинтриговал меня.
— А ты что, не знала? — спрашивает таким тоном, будто истины, которые он изрекает, давным-давно всем известны.
Жду разъяснения. Но он молчит.
— Странный ты тип, — говорю я.
— А мне странно, что ты не задаешь вопросов.
— О чем?
Он смеется:
— Правда ли, что твоя попа кажется в этих джинсах большой.
Чувствую, что лицо мое перекосило.
— Вот еще… Я… Ммм…
Опять попалась. Ладно, если он хочет играть в такие игры, то и я не собираюсь расслабляться, хватит с него, что он уже два раза поймал меня. Я ухмыляюсь:
— Сама знаю, что моя попа в этих джинсах не кажется большой, так что в твоем мнении не нуждаюсь.
По его губам змеится дьявольски привлекательная улыбка. Он снова отхлебывает из бутылки, встает и протягивает руку:
— Кажется, наши восемь минут истекли.
Руку его принимаю, но, скорей всего, потому, что совершенно сбита с толку нашей дурацкой перепалкой. Он тянет на себя, помогая мне подняться.
— Вот видишь, Кэмрин, — говорит он, отпуская мою ладонь, — как много можно узнать друг о друге всего за восемь минут.
Иду рядом с ним, но держу дистанцию. Не знаю пока, раздражают меня его изобретательные подколы и исходящая от него уверенность или, наоборот, забавляют, как бы ни противился этому рассудок.
Все пассажиры в автобусе уже сидят. На своем кресле я оставила журнальчик, который прихватила на станции, чтобы никто не занял его. Эндрю усаживается у меня за спиной. Я рада, что он не пользуется моей готовностью поболтать и не плюхается в кресло рядом.
Проходит несколько часов, а мы все не говорим друг другу ни слова. Я думаю о Натали и о Иэне.
— Спокойной ночи, Кэмрин, — слышу за спиной голос Эндрю. — Надеюсь, завтра расскажешь, кто такая Нэт.
Испуганно вздрагиваю и перегибаюсь через спинку:
— Ты это о чем?
— Успокойся. — Он поднимает голову от сумки, которая служит ему подушкой. — Просто ты во сне разговариваешь. — Тихо смеется. — Прошлой ночью ругалась с какой-то Нэт то ли насчет шампуня, то ли еще из-за чего. Я не понял.
Ухитряется пожать плечами, хотя лежит, скрестив ноги, на свободном кресле напротив и сложив руки на груди.
Ну и ну! Оказывается, я болтаю во сне. Этого еще не хватало. Интересно, почему мама никогда не говорила мне об этом?
Лихорадочно пытаюсь вспомнить, что мне могло присниться, и до меня вдруг доходит, что мне все-таки что-то снилось, просто я не помню, что именно.
