О том, что депрессия — это болезнь, и довольно серьезная, я и не догадывалась.
И те девочки в школе тоже понятия не имели, что такое настоящая депрессия.
Это не просто грусть. По правде говоря, грусть к депрессии вообще не имеет никакого отношения. Депрессия — это боль в чистом виде, в этом состоянии я готова на все, лишь бы снова обрести способность ощущать себя нормальным человеком. Способность испытывать чувства, все равно какие. Страдание больно ранит душу, но здесь страдание так сильно, что ты больше вообще не способен ничего чувствовать и тебе начинает казаться, что сходишь с ума.
Мне страшно, когда я думаю, что в последний раз по-настоящему плакала в тот день в школе, когда узнала о гибели Иэна в автомобильной катастрофе. И плакала я, кстати, в объятиях Деймона. Не у кого-нибудь, а именно у него.
Да, тогда я в последний раз пролила слезы, это было чуть больше года назад.
Потом я просто не могла уже плакать. Ни после развода родителей, ни когда Коулу объявили приговор, ни когда Деймон открыл передо мной свое истинное лицо и даже когда Натали предательски вонзила мне нож в спину. Я все время думаю теперь, что каждую минуту могу не выдержать и пуститься в рев, уткнуться лицом в подушку и выплакать все глаза. Плакать до потери сознания, до рвоты.
Но ничего такого не происходит, я все еще ничего не чувствую.
Ну разве вот только теперь, когда меня охватило удивительное чувство свободы от всего, что было прежде. Этот зуд в голове, неопределенный и смутный, превратился в некий властный зов, и я не могу не подчиниться ему. Не знаю почему, не могу этого объяснить, но он будоражит меня, не дает покоя, я слышу его постоянно, не могу не слышать.
Большую часть ночи я провела на автобусной станции, сидела и ждала, когда внутренний голос подскажет, что делать.
А потом встала и подошла к кассе.
— Я вас слушаю, — равнодушно произнесла женщина за стойкой.
Еще секунду я размышляла.
— Мне надо съездить в Айдахо, повидаться с сестрой. Она недавно родила ребенка.
Кассирша с удивлением уставилась на меня. И правда, слова мои прозвучали как-то совсем по-дурацки. Во-первых, у меня нет никакой сестры, и я никогда не была в Айдахо, я все наврала, выпалила первое, что пришло в голову. Кассирша как раз в эту минуту ела печеную картофелину. Картофелина лежала под стойкой на замасленной тарелочке из фольги, рядом с лужицей сметаны. Поэтому естественно, что в голове у меня сразу возник образ штата Айдахо
