Айона позволяла себе мчаться на крыльях внезапной страсти, которая как будто электрическим током пронизывала ее повседневное существование. Таков был ее характер, и именно это давало ей почувствовать вкус жизни. Она понимала, что эти увлечения не продлятся более нескольких недель, а когда закончатся — вот в чем их отличие от обыкновенных любовных приключений, — она будет лучше осведомлена о происхождении хеви-метал или о романистах двадцатых годов, но спать при этом будет все с тем же обожаемым мужчиной. Влюбляясь, Айона стремилась броситься в пучину нового увлечения, но при этом никогда не забывала и о реальной жизни. Именно счастье и везение реальной жизни давало ей возможность сначала глубоко погрузиться, а потом снова вернуться.
Айона считала, что изменяют те, кому не хватает воображения. Она не допускала ничего такого, что могло бы огорчить Ангуса, — ей не хотелось увидеть боль и обиду на его открытом, честном лице. Но даже когда они вместе лежали в ванне, в голове Айоны кружились эти страстные влюбленности, и она чувствовала, что скрывает от партнера небольшую часть своего мира, как будто отгородив там уединенный уголок. Никто и не подумал бы, что этот уголок — тоже она.
Оберегать заветный утолок было непросто, потому что все друзья привыкли полагаться на нее как на человека уравновешенного, к которому в любое время суток можно обратиться со своими проблемами. Друзья могли заговорить с ней, пока она мыла посуду после ужина, как если бы подошли на улице к знакомому продавцу, — они были слегка смущены, стеснительны, извинялись, но все же просили о помощи: «Айона, с тобой можно немножко поговорить после того, как…» Иногда ей хотелось, чтобы они тоже некоторые вещи скрывали от окружающих. Все чаще ей доводилось сталкиваться с тем, о чем она предпочла бы не знать.
Не знать, например, что происходит между Мэри и Крисом. «А мне, похоже, скоро придется видеть это все как на панорамном экране», — мрачно размышляла Айона, прополаскивая самую чистую салфетку. Взглянув на часы — было девять тридцать, — она стала протирать освобождающиеся столики, надеясь успеть к тому моменту, когда в кафе нахлынет первая волна мамаш, которые только что отвели в школу своих чад.
Она была и не прочь помочь, когда можно было что-то сделать, но эти двое… Нужно уметь положить какой-то предел, даже если речь идет о самых близких друзьях. Айона быстро махнула салфеткой по первому столику, и крошки круассана слетелись посередине, как будто опавшие листья. Хотя мужчинам из их компании казалось, что пререкания Криса и Мэри уморительно смешны, Айона считала, что счастливым этот брак могли бы назвать только мазохисты. Не то чтобы Мэри что-то рассказывала, просто уж очень много они вели «теоретических» разговоров по поводу семейных отношений в мыльных операх.
