– Из самомучительства тоже?
– Думаю, да. Но никого из посторонних это не касается. Только, может, самых близких, которым приходится сталкиваться с этим и испытывать известный дискомфорт.
– С высоты прожитых лет – не вы, но мы можем сказать о ваших наполеоновских свершениях. А в молодости были наполеоновские планы? Вы чувствовали, что выйдете на большие пространства?
– Я о пространствах не думал. Я достаточно правильно воспитан. Не свершения, а труд, любимое дело – вот что во мне с детства пестовали. Человеку чрезвычайно важно найти свое любимое дело. Делать то, что нравится…
– Простая тайна.
– Да, простая. Я учился в Политехническом, занимался в научном студенческом обществе, стал инженером-химиком, это мне нравилось. Я любил исследовать, любил то, что происходит в реторте или в пробирке. Тут же и фотография, фотопроцесс. Все органично. Для меня было праздником, когда в праздник я запирался в ванной комнате, завешивал окно, чтобы напечатать фотографии, что накопились, скажем, от 1 мая до 7 ноября. Это были счастливые часы и дни.
– Что вы снимали?
– Меня всегда интересовали лица, больше, чем пейзажи. А потом выяснилось, что лица меня интересуют и больше, чем химия.
– Так началось операторское дело?
– Пожалуй, больше, чем операторское… Сколько себя помню, очень любил слушать разговоры взрослых. Как теперь понимаю, меня интересовали взаимоотношения людей. Я тайно наблюдал, впитывал, запоминал характеры. Это очень важный момент – жизненаблюдение.
Москва
– Провинциал приезжает в столицу – была какая-то сшибка, когда вы появились в Москве?
– Пожалуй. Когда я решил поступить во ВГИК на заочный операторский факультет, я даже не предполагал, что фотографии на конкурс должны быть большого формата, наклеенные в красивом альбоме, желательно с названиями, скажем «Весна», «Любовь», «Первый поцелуй», «Скворцы прилетели»… А у меня формат 13 х 18 и все уложены в черный конверт из-под фотобумаги. Провинциал, с мороза. Когда светила ВГИКа извлекли их из моего конвертика и стали смотреть, я понял: все, конец…
– Но вы ведь все-таки поступили…
– Дело в том, что я еще привез документальный фильм «Народная милиция», о дружинниках. И великий оператор Анатолий Дмитриевич Головня, возглавлявший приемную комиссию, ушел смотреть его в зал. И надо же ему было войти именно в тот момент, когда я хотел забрать документы и удалиться. До экзамена я решил: если тройка – уезжаю домой и поступаю в аспирантуру как химик. Он входит, берет мой конверт. Не выдерживаю и говорю: мне за фотографии два. Три, поправляет один из экзаменаторов. Головня и глазом не повел – аккуратно, одну за другой, достает из конверта мои фотографии и смотрит. Досмотрел и говорит: ну что ж, поставим ему пять и примем. Я думал, что ослышался…
