— Фу, это обязанность матери, — раздраженно проговорила она и подошла ко мне. Взяв меня за руку, она усадила меня на небольшой табурет возле очага, а сама расположилась в кресле напротив меня.
— Теперь забудь все, что твой отец только что говорил тебе, — величественно произнесла она, давая мужу знак удалиться, — и позволь мне рассказать о том, что тебе следует знать.
Именно от такой беседы я и хотела уклониться. Увлеченная собственными замыслами, я была застигнута врасплох, и мне не оставалось ничего другого, как сидеть и внимать ее разглагольствованиям. Я с изумлением и некоторой тревогой выслушала ряд ее наставлений, касавшихся в том числе и более обыденной стороны того, что она назвала обязанностями жены.
— Наслаждайся, как можешь, но не ожидай слишком многого, — была ее искренняя характеристика этой особой роли.
Столь же пряма она была и в остальном.
— Самое важное в браке — выказывать мужу уважение, позволять ему считать, что он является главой семейства, — с пренебрежительным фырканьем сказала она, давая ясно понять, что ни одному мужчине такая задача не по плечу. — Никогда не бери его вещей или, по крайней мере, не ройся в его бумагах, не то он догадается, что ты во все суешься. И постоянно помни о том, что, хоть ты, возможно, и умнее его, это ничего не значит. Жена должна быть покорной, пускай от этого и бывает такое же кожное раздражение, как от несвежего белья.
Хоть я и покраснела слегка при последнем нескромном замечании, ее мрачный взгляд на супружество только укрепил мою решимость не связывать себя подобным обязательством. Я невольно почувствовала жалость к ней, попавшей в ту сеть, из которой я скоро выскользну. Когда я попыталась выразить хоть часть того, что испытывала, она покачала головой, и ее губы тронула улыбка.
— Фу, мы с твоим отцом — дело другое. Он принадлежит к числу немногих мужчин, понимающих преимущества обладания мудрой женой; он не отвергает моей роли в супружестве, — она пожала плечами. — Он искусный столяр, я отдаю ему должное, только я распоряжалась недурными его заказами и искала ему богатых покровителей, щедро вознаграждавших нас многие годы и позволивших нам дать тебе приданое.
При последнем упоминании о свадьбе, которая — и мать об этом еще не знает — не состоится, я испытала слабое чувство вины. В утешение я сказала себе, что, возможно, она потратит часть свадебного приданого на себя. Ее откровенный разговор открыл мне глаза, и теперь мне было понятно, что она управляла нашим небольшим хозяйством так же жестко, как Моро — своим герцогством, и что делала она это без малейших усилий. Она, гораздо более синьора Никколо, заслуживала того, чтобы пожинать плоды многолетнего тяжкого труда.
