— Пожалуй, вы могли бы взять одну из скатертей с пиршественных столов у игрового поля?
Последний отдал отрывистый приказ одному из своих подчиненных, который стремглав выбежал из сада. Через несколько минут он вернулся назад со скатертью, лишь слегка испачканной жиром и вином. Стражники проворно, но без всякого почтения завернули труп, и на самодельном саване проступили на белоснежной льняной ткани алые пятна. Лишь после того, как стражники унесли свою ношу из сада и затворили за собой ворота, герцог снова обратился к учителю:
— Я всецело вам доверяю, Леонардо, но знайте, это отвратительное преступление должно быть раскрыто за два-три дня. — Моро замолчал и хищно улыбнулся. — А теперь давайте возобновим партию. Я не собираюсь проигрывать и намерен получить в награду вашу картину.
Сделав несколько шагов в сторону ворот, герцог остановился и взглянул на меня. Я поспешно склонил голову. С момента появления в саду Моро впервые удостоил меня своим вниманием, и под его жестким, устремленным на меня взглядом я содрогнулся.
— Как я уже сказал, тех, кто проболтается, ждет суровая кара. Я уверен, что вы, Леонардо, помните об этом.
Хотя он говорил с учителем, я понимал, что его слова предназначены мне. Не смея поднять глаз, я плотнее запахнул плащ и оторвал взгляд от земли лишь тогда, когда герцог, мелькнув темно-красным бархатным пятном, стремительно покинул сад. Подождав, пока благодетель удалится на расстояние, откуда он не мог слышать нас, учитель вздохнул:
— Ну что ж, Дино, похоже, нам нашли работу — будем искать убийцу. Полагаю, нам следует приступить к расследованию сейчас же, прежде чем известие об убийстве станет всеобщим достоянием и пока наше преимущество — по свежим следам — не будет утрачено.
— Нам… наше? — неуверенно повторил я. Грозные слова Моро по-прежнему гулким эхом отдавались у меня в ушах. — Прошу прощения, учитель, не намекаете ли вы на то, что я буду помогать вам?
— Разумеется, — он радостно кивнул головой, — мне будет отведена роль мозга, анализирующего добытые нами факты, на плечи менее искусного ляжет выполнение приземленных заданий. Кроме того, для дела будет полезен человек вроде тебя, который, вращаясь среди придворных, останется незамеченным. Ты, обыкновенный ученик, едва ли привлечешь столько внимания, сколько Леонардо.
Вряд ли это была самая лестная характеристика, данная мне учителем, и все же я испытал легкое волнение, сменившее владевший мною прежде страх. Всего несколько минут назад я был скромным подмастерьем, одним из многих, обучавшихся в мастерской учителя. Теперь же я буду работать под началом самого великого Леонардо и помогать миланскому герцогу в раскрытии тайны. Сколько юношей могут похвастать подобной честью?
