Она непроизвольно прикрыла ладонью глаза. От камня на перстне по стене сразу запрыгали солнечные зайчики.
— Все будет хорошо! — вдруг сказала она своему отражению в зеркале. — Мы все переживем, все преодолеем. И все у нас наладится!
Спустившись с крыльца, Адель остановилась: ей показалось, что к голосам подруг на берегу присоединился другой, мужской голос. Обзор пляжа ни из комнат, ни с крыльца был невозможен — мешали сосны. Для того чтобы рассмотреть происходящее возле столика, требовалось подойти ближе метров на двадцать.
На Адель почему-то напала странная робость: в эту секунду ей ни за что на свете не хотелось обнаруживать себя перед посторонними людьми, тем более мужчинами. Может потому, что одежда оставляла желать лучшего?.. Привычно чертыхнувшись, как и всякий раз, когда она вспоминала этот нелепый случай в аэропорту, Адель остановилась, сжимая в руке несчастную коробку. Нет. Никуда она сейчас не пойдет.
Нет. Не пойдет… Но ведь интересно, черт возьми!
Удивляясь собственной скромности и решительности одновременно, она быстро юркнула за куст шиповника возле тропинки. Там немного посопела, разглядывая царапину на руке, и принялась осторожно спускаться к берегу.
Слева от тропы был мыс, немного выдававшийся вперед, на котором вполне можно было занять неплохую наблюдательную позицию.
— А я просто вышел на свой пляж, — услышала она рокочущий баритон, — и увидел, что у меня появились две очаровательные соседки. И вот, решил зайти в гости.
Голос казался странно знакомым. Но совершенно непонятно, кому он принадлежал и где она могла его раньше слышать. Она вся вытянулась, подобралась, словно кошка на охоте, и превратилась в слух.
— Вообще-то нас не две, а три, — сказала Натали. — У нас есть еще одна подруга.
— Которая, по-моему, слишком любит фрукты! — добавила Шерри.
— Вот именно! А вовсе не я.
— Почему? — спросил обладатель знакомого мужского голоса.
— Потому. Она уже минут десять назад обещала принести их сюда. Как видите, ни ее, ни коробки…
— Наверное, она все съела и теперь боится показаться вам на глаза.
— Нет, она стоит посреди гостиной, жмурится на закат, словно кошка, абсолютно забыв, зачем ее послали в дом.
— Точно. Она сегодня весь день на солнышко жмурится.
Адель нахмурилась: кажется, подруги позволяли себе не слишком аккуратно высказываться в ее адрес.
— Да. А еще за жуком ползала и разглядывала песок, как будто ей не больше трех! — окончательно добила ее Шерри.
Вот! Интересно устроена жизнь, подумала Адель: пока не посидишь под кустом, ни за что не узнаешь, что о тебе думают самые, казалось бы, близкие люди.
