Сашка пытается заглянуть мне в глаза.
Я отворачиваюсь и говорю:
— Сашка, мне все-таки пора…
Он кричит:
— Да подожди же ты!..
Он ловит меня за руку:
— Предавать нельзя, предавать нельзя!.. Нельзя прийти, а потом вот так просто — чудовищно просто! — потерять Бога. Потому что Бог умирает молча. А ты — человек! — не понимаешь, что с тобой происходит. Ты смеешься и радуешься, а Бог умирает, ты злишься или любишь, а Бог умирает. Ты думаешь, что ты живешь, но твоя вера уже перестала быть твоим дыханием… Нужно уметь иначе. Нужно жить совсем иначе!.. Помнишь, помнишь, как воскликнула та женщина: «Куда вы положили Господа моего?» Бог был мертв. И я не могу найти трагедии большей, чем эта! Когда человек ищет Бога и не может предать его даже после того, как тот был распят и умер. Нужно только так, иначе Бог не воскреснет. Понимаешь?!.. И нельзя предавать, как Иуда. Слышишь, ты?!.. Нельзя!
Я уже рву руку из жарких ладоней Сашки.
Я злюсь… И я удивляюсь собственной злости.
— Саш, уйди!.. И пошел ты к черту!.. Сам ты Иуда!
— Я не о тебе, Лешенька.
— А почему ты так смотришь на меня?!
— Да я же на вас всех так смотрю!.. На всех, понимаешь?!
— Ах, ты ж поросенок несчастный!.. — и я уже готов ударить Сашку. — Что ты других судишь?!.. Ты на себя лучше посмотри. Какой ты сам!.. Что, в святого поиграть решил, режиссер?
Я отступаю спиной к вагону. На шаг, еще на шаг…
Сашка опускает глаза… Я вижу только его пухлые, бледно розовые щеки.
— Сволочь же ты, Сашка!.. Тоже мне, судья нашелся!
И я плюю под ноги…
6
Ночью я долго не могу уснуть… Я люблю дорогу, люблю стук колес и позвякивание ложки в стакане… Так проще думается. Но сон не приходит.
Сашка приезжал к нам с Наташкой тогда… Давно… Пять лет назад.
Любопытно, но я почти ничего не помню из тех трех дней… Кроме последнего вечера, когда Сашка напросился проводить меня на работу.
О чем мы тогда говорили с ним?.. Нет, я не помню даже намека на смысл нашего очередного спора. И была просто отвратительная погода!.. Конец ноября — то снежный, то дождливо мокрый — плодил лужи и порождал тьму прямо из земли. В конце концов, мокрый, тяжелый снег пересилил дождь.
Сашка шел рядом. Если бы я не придерживал его за руку, он шагал прямо по лужами… На его высокий, раздраженный голос оглядывались редкие прохожие.
Потом я остановился и сказал:
— Сашка, мы пришли.
Сашка удивленно посмотрел мне в лицо и спросил:
— А где твой храм?
Я улыбнулся и сказал:
— Ты уже стоишь перед ним. Пойдешь со мной?..
