Если бы Сашка был сильнее, наши споры наверняка заканчивались бы дракой.
Сашка смотрит мне в лицо пронзительными глазами и цедит сквозь зубы:
— Единственная мысль, которую ты должен понять, Лешенька, это то, что ты тупой как валенок!..
Сашка боится меня. Когда я прихожу в ярость, Сашка вдруг становится похож на перепуганного, мультяшного поросенка.
— Потом договорим, Лешенька, потом…
И он пытается улизнуть… А когда я беру его за отвороты куртки, когда рывком разворачиваю к себе и смотрю в глаза, Сашка буквально синеет от ужаса. У него как-то странно — мелко и немощно — дрожат губы.
Я четко говорю:
— Если ты, Пятачок несчастный, еще, хоть раз назовешь меня тупым…
Сашка опускает глаза, пытается оторвать мои руки и стонет:
— Пусти!
Однажды я все-таки ударил его… Но… Нелепо, по-детски… Сашка убегал, а я догнал его и ударил кулаком промеж лопаток. Сашка дико, по-поросячему взвизгнул и исчез с такой скоростью, словно за ним гнался разъяренный тигр.
В моем гостиничном номере он появился утром, через день. Сашка приготовил мне кофе и непрерывно, практически бездумно, болтал «за жизнь». Я лежал и рассматривал потолок. Когда я попросил Сашку прикурить мне сигарету, он сделал это так суетливо и быстро, что умудрился обжечь руку. Он протянул мне сигарету, а я долго, улыбаясь, рассматривал его растерянное лицо…
Сашка не знал, куда деть свои ласковые, умоляющие глаза и спросил:
— Поехали к Мишке Ершову, а?..
— Зачем, Пятачок?
В ответ он только растеряно улыбнулся и пожал плечами.
Я называю Сашку «Пятачком» только для того, чтобы поставить на место. И в шутку, конечно. Но у Сашки другая и немного странная кличка — «БогаНет». Именно такая — без пробела.
Часто на съемочной площадке он смотрит на артистов и бормочет под нос:
— Бога нет… Бога нет… Бога нет…
Потом он жалуется:
— Все — сам, все — сам!.. А вы все сволочи, дармоеды и бездельники!
И снова:
— Бога нет… Бога нет…
Сашка поясняет это примерно так:
— Ваш Бог — как лошадь. Вы на него грузите-грузите и грузите. А потом просите-просите и просите!.. Вы — бездарные и скучнейшие люди. И вообще, у вас мозги в отключенном состоянии, понимаете?..
Разумеется, я не соглашаюсь, и Сашка снова начинает злиться.
У него темнеют глаза и он кричит:
— Все писатели — хладнокровные сволочи. Теоретики хреновы!.. Вы сидите за столами, жрете кофе и придумываете закомплексованных, самовлюбленных людей. Разве вы — боги?.. Нет, вы самые обыкновенные бездельники.
Сашка никогда не пытался снимать то, что я написал… Почему?.. Я не знаю. Я никогда не просил его, а Сашка никогда не говорил об этом. И меня всегда удивляло, что, критикуя мое творчество, он очень быстро — удивительно быстро! — переходит от веселого ерничанья к откровенной злости. Однажды, когда я чистил снег на съемочной площадке в течении трех часов, я не выдержал и замахнулся на Сашку лопатой… С Сашкой случилась истерика. Но в тот раз немножко другая. Он вдруг бросился на меня и повалил в сугроб.
