— Хватит! — крикнула, прервав её, Марьям-ханум. — Достаточно!
Наступила звенящая тишина, которую тут же осторожно нарушил Кашмар.
— Это я сам назвал свое первое имя, думал, может вам так нужно, — сказал он.
— И правильно сделали, — одобрила Марьям-ханум, с опаской поглядывая на Наргиз, жену Кашмара. — Та-ак… — улыбаясь глазами протянула она, — становится все интереснее… Ну так, почему?
— Что почему? — спросил Кашмар.
— Забыли вопрос? — слегка осуждающе покачала головой Марьям ханум. — Что ж, немудрено после такой пространной речи, — она с укором посмотрела на Наргиз. — Почему имея детей вы во сне думали, что у вас их нет?
— Наверно, потому, — после небольшой взрывоопасной паузы ответил Кашмар, — что там я был гораздо моложе, лет двадцати-двадцати пяти, — неуверенно проговорил он. — Тогда еще я, кажется, не был женат. Или был?..
— Ты что? — возмущенно произнесла Наргиз.
— Ясно, ясно, — сказала Марьям-ханум.
— Ясно-ясно? А что ясно? — полюбопытствовал он.
— Это лично мне ясно. А то, что лично мне ясно вам может быть неясно, — она протянула жене Кашмара, вытащив из кармана просторного халата, что-то в крохотном холщевом мешочке, — положите это под его подушку. Только обязательно после совокупления.
— Марьям-ханум, — тихо и вежливо произнесла Наргиз, — простите, но у нас это происходит не так часто, все таки возраст: мне почти пятьдесят лет, ему еще больше, а если этого не будет, то можно просто класть под подушку?
— Очень хорошо.
— Хорошо? — не поняла Наргиз.
— Нет, плохо, — уточнила Марьям-ханум. — В любом случае есть близость, нет близости, это кладете под подушку после близости.
— Может, вы думаете, нам родить надо? — опять осторожно спросила Наргиз.
— А что же вам надо? Вы еще молоды, рожайте на здоровье!
— Да нет, мы по другому вопросу пришли! — уже нетерпеливо проговорила Наргиз.
— По какому еще вопросу!? Что может быть важнее детей? — раздраженно спросила Марьям-ханум и лицо её стало вдруг жутко меняться, на глазах стариться, за считанные секунды она из холеной шестидесятилетней женщины, которой никто бы не дал её возраста, превратилась в старую каргу с запавшим беззубым ртом и глубокими морщинами по всему лицу. — Идите, идите, не отнимайте у меня время! Три раза в день по чайной ложке и не забудьте добавить каплю мочи молодой кобылицы! Пошли, пошли! — старуха поднялась из-за стола и, махая костлявыми руками, двинулась на супружескую пару, выпроваживая их из комнаты.
Они в страхе выбежали из квартиры, не обратив внимания на то, что прихожая была абсолютно пуста, вопреки утверждениям старухи, что другие посетители ждут своей очереди.
