— Ничего не понимаю, Берта. Никогда не видела, чтобы она так одевалась, сама знаешь, мама ни за что бы не разрешила.
Мы зажгли свет и стали размышлять. Каролина грызла ногти.
— Послушай, Берта, если она уехала из дому, не попрощавшись, то, может, потому, что не хотела возвращаться. В таких случаях, знаешь, нарочно делаешь все, что было запрещено. Если я сбегу отсюда, уж будь уверена, в столкнувшихся автомобилях меня найдут вместе с железнодорожным контролером, я стану щекотать ему усы, и мы будем выплевывать скорлупу от арахиса прямо на землю. Представляешь себе выражение лица моей мамы, если ей об этом расскажут? И тут то же самое.
— А как она умерла? — шепотом спрашивала Каролина.
Ей без конца хотелось говорить о Клер. Я натягивала на голову простыню, но Каролина, свесившись с постели, щипала меня.
— Можно не беспокоиться, она уже сняла покрывало.
В свете ночника сквозь матовое стекло каморки видна была голова сестры Долли — теперь она стала совсем круглой и не походила больше на парусник.
Все девочки спали, но нужно было дождаться, пока соседка Каролины, Луиза, засунет в рот три пальца и начнет их сосать, тогда можно быть уверенными, что не спим только мы двое. Я прошептала:
— Фредерик выстрелил в нее из револьвера, пуля попала в самое сердце.
— Ты врешь, Берта, — отвечала Каролина, даже не сердясь»
— Послушай, Берта, ведь это моя сестра, а не твоя.
— Ну так как же? — снова спрашивала Каролина.
— Она подорвалась на бомбе, и жандармам пришлось нарисовать ее фигуру на шоссе, чтобы ее могли опознать.
— Ну, ладно, — говорила Каролина, — я все равно узнаю правду.
Я затыкала уши, так что начинало шуметь в голове, выгибалась дугой от затылка до пят, но ни разу мне не удалось настичь Клер в том беспредельном просторе, куда она вырвалась, ускользнув от объятий, приказов, разговоров. Я десятки, сотни раз беззвучно кричала:
— Клер, я хочу тебя видеть на самом деле, хоть разочек, только один разочек, явись.
Я чувствовала, что она приближается, и не смела дышать.
— Я не стану смотреть, обещаю, только приди, о, приди!
И тут воздух врывался в мои легкие, и шар, в котором я была заключена вместе с Клер, лопался. Тогда я отодвигалась на самый краешек кровати, чтобы оставить побольше места для Клер, если она вдруг придет ко мне во время сна.
— Ты спишь, Берта? — шептала Каролина.
— Да, Берта, молчи.
И я лежала не шевелясь. Никто на свете не обнаружил бы, что я жива, не приложив руку к моему сердцу.
