– Извинялся…
Значит, есть у человека совесть… Что ж она не радуется?
От свежего хмеля реакция у Филиппа замедлилась, и он не успел произнести ничего вразумительного. Марфа же продолжила в так раздражающем его стиле – когда подробности, ему совсем неинтересные, воспроизводятся почти магнитофонно. А ведь сама его поучала: думай о том, кому говоришь и зачем…
– С утра он ходил по аптекам…
Он… Произнесла так, как будто написано с большой буквы. Наедине почти никогда не называет Дубинина ни по имени, ни по фамилии. Он… И сразу ясно, о ком она… Не упоминая всуе…
Ревнивые мысли… Марфа, рассказывая, совсем не думает о нем. Она – рядом с Дубининым.
– Много ступенек прошагал, устал, спина болит… Сказал, что сперва хотел меня подхватить со службы, но понял: нет сил – добраться бы до дачи… О брате вспомнил, с которым вчера проговорил полтора часа по телефону. Он больше двух лет ждет пересадки почки… Болея, так вник в медицину, что сам стал почище академика! Иначе бы не выжил!
Господи, даже братом Дубинина гордится, вспыхнул Филипп.
«Вот еще! Академиком становиться… Пусть лечат те, кому положено! Хватит с меня того, что я, может, академик – в высшем смысле – по своей части».
Вспыхнул, но тут же вспомнил, как интеллигентные и доброжелательные эскулапы чуть не залечили его родную Марфу.
Лет десять тому назад на худеньком, как у девушки, бедре вспыхнуло красное пятно – будто кипятком Марфу ошпарило. Аллергия – не аллергия… Доктора самых разных специальностей мудрили-мудрили и отправили консультироваться в клинику к авторитетному распрофессору по всем пятнам.
Там бедняжку, не предупредив, усадили перед сотней студентов, заставили снять правую брючину и продемонстрировать горящую красноту, которая постепенно спускалась вниз по ноге. Светило деревянной указкой показал траекторию движения – поцарапал кожу – и, огласив результаты анализов, поставил диагноз: «Типичная картина для болезни Лайма». Лечение – новейший антибиотик общего действия.
Пятно не сдалось новейшему лекарству, дошло до ступни и само соскочило с Марфы. И из памяти изгладилось. А месяца через два Филипп нашел в Ленинке специальную энциклопедию, где было написано, что такая болезнь приключается от клеща и смерть наступает не позднее чем через две недели после укуса…
Что, если бы он прочитал этот приговор сразу? Кондрашка могла бы приключиться!..
Филипп вернулся в кресло, ладонью опрокинул на спину все свои фишки, стоявшие на подлокотнике, – и из них сложилось «сцепка». Слово на восемнадцать очков. Нет ли места на доске, где оно удвоится?
