И тут же вскочил.
Обеими руками сжал голову – оторвать, что ли, хотел? – и понесся в коридор, потом на кухню, снова к Марфе…
Та молчит. Забралась на кровать, колени к груди прижала и молчит. А в глаза ей и взглянуть страшно.
– Я всегда любил только тебя! Там, с той… ничего не было! – выкрикнул Филипп и сам поверил. Ведь и правда не было ничего похожего на то, что он чувствовал к Марфе…
А она босиком подошла к двери, дождалась, когда дрожащий муж в очередной раз выбежит из комнаты, и свела вместе застекленные створки. Половинки сразу разошлись, тогда она терпеливо повторила манипуляцию, проследив, чтобы замок щелкнул.
О господи, как посмотрела…
Брезгливость и боль. Брезгливость к нему и ее собственная боль…
Что же он наделал, мудак…
Но остаться сейчас наедине со своей глупостью и низостью было абсолютно невозможно.
– Мне лучше все тебе рассказать! – Филипп распахнул дверь.
– Вот именно, что «мне»… – устало бросила Марфа.
Так, без надежды на результат, отмахиваются от жужжащего комара.
– А себя убедил, что в первую очередь всегда думаешь обо мне. «Мне лучше…» Тьфу! О себе, любимом, заботишься… Не хочу я выслушивать твою исповедь. И вправду, нисколько не интересно. И ты непременно соврешь. А так – может, что-то в твоей мелкой душонке засядет… И эта тяжесть придаст тебе хоть какую-то остойчивость. Перестанешь неприятно суетиться… Но сейчас – уйди, пожалуйста. Еще ляпнешь что-нибудь, в меня это вопьется – и я просто не смогу больше находиться с тобой под одной крышей…
…Филипп нервно раздевается. Носки только забывает снять. Голым животом ложится на мягкий желтый ковер в пустой детской. Распластался и ждет.
«Ну Марфа, ну пожалуйста…» – просит он, выворачивая голову. Не жалко получается, а почему-то и надменно, и виновато.
«Смотри-ка, у тебя ягодицы – как щеки! С ямочками», – смеется она, поднимая с полу самодельную плетку.
Он сам ее изготовил. Острыми ножницами разрезал старый ремень на узкие полоски и припрятал в кладовке.
Ее несерьезность мешает. Но первый же удар кожаной многохвостки, как… как первый аккорд увертюрной темы Виолетты в «Травиате», щемит и настраивает на новую реальность.
Будто очутился в пространстве, хором сфер объятом. Правильный ритм – не слишком быстро… но и без больших прогалин, через которые можно снова провалиться в месиво тяжелых ежедневных дум…
Сила удара та, что надо: красные полосы появляются на белых ягодицах, но долго не задерживаются. Как волна – не оставляют следов…
