Так я и стоял под темными сводами совсем один, пока Бен ходил в дальний конец Акки Дука, туда, где солнце: посмотреть, нет ли шпионов. И никаких улиток и ящериц, или змей, или чертовой кареты с лошадьми я не видел.
Около меня в сумраке с тихим шумом, словно бесконечный дождик, капала вода.
Когда Бен наконец свистнул, я вздрогнул от неожиданности и бросился бежать прямо по черным лужам.
— Не шлепай так! Ты что, пьяный, что ли? — сказал мне Бен. — Они же услышат тебя. У них знаешь какие большие уши, как у старой свиньи, до самых плеч свисают.
Я, должно быть, сильно дрожал, когда выбежал на солнце, потому что Бен спросил:
— Ты ведь не боишься, правда?
— Нет, — сказал я. — Нет. Я не маленький.
Смотри, если боишься, — сказал Бен, — они сразу же узнают. И тогда нас обоих бросят в медный котел.
— Зачем? Зачем?
— Чтобы сварить. Ты что, ничего не соображаешь? — сказал Бен. — Чтобы сварить нас, понял?
— А ты же раньше говорил, что они тебя отравили.
— Ну так что же! Так они и делают: сначала отравят тебя, а потом сварят.
Прежде чем я смог еще что-нибудь сказать, Бен уже вытянул руку вперед:
— Вон… вон где они живут…
Впереди, в пятидесяти ярдах[4] от нас, виднелся красный кирпичный дом с двумя выступающими фонарями, с голубой шиферной крышей и черными колпаками на трубах. Дом был полуразрушенный: на крыше доброй половины шиферных плит недоставало, а в окнах большая часть стекол была выбита.
Когда мы подошли к дому немного ближе, я смог разглядеть, что в саду росли сливовые деревья, отягощенные блестевшими на солнце темно-синими овальными ягодами. Я разглядел пустой загон для кур, весь заросший травой, и большой красный глиняный горшок, из которого торчали, словно перевернутый зонтик, листья ревеня. Здесь после туннеля было тепло и повсюду было слышно стрекотание кузнечиков.
Когда я заикнулся о том, что в доме никого нет, Бен замахал на меня руками:
— Ага! Так вот что ты думаешь! Эти старухи как раз и хотят, чтобы ты так думал. Эх, ты!
— А зачем это им?
— Зачем?.. Да они хотят, чтобы ты залез на забор и стал рвать сливы, и тогда, как только ты начнешь их рвать, старухи выскочат и схватят тебя за шиворот.
Сердце мое сжалось в холодный комочек, когда мы ползли на четвереньках вдоль забора.
— Пригнись!.. — все время шипел Бен. — Пригнись, чтобы они тебя не заметили!..
Наконец мы очутились прямо перед домом. Мне хорошо были видны окна с выбитыми стеклами, голые стропила на крыше и закопченные колпаки на трубах. Солнце светило с нашей стороны, и его лучи играли на острых осколках стекол. Отсюда сливы выглядели большими и сладкими, а вокруг деревьев роями вились осы.
