Стихотворения (1927) | страница 24

На первую страницу

в морозе,

зубастей волков

и люте́й,—

жили

у жил

драгоценной Лены

тысячи

рабочих людей.

Роя

золото

на пятерки и короны,

рабочий

тощал

голодухой и дырами.

А в Питере

сидели бароны,

паи

запивая

во славу фирмы.

Годы

на тухлой конине

мысль

сгустили

простую:

«Поголодали,

а ныне

больше нельзя —

бастую».

Чего

хотела

масса,

копачей

несчетное число?

Капусты,

получше мяса

и работы

8 часов.

Затягивая

месяца на́ три,

директор

что было сил

уговаривал,

а губернатора

слать

войска

просил.

Скрипенье сапог

и скрипение льда.

Это

сквозь снежную тишь

жандарма Трещенко

и солдат

шлет

губернатор Бантыш.

А дальше?

Дальше

рабочие шли

просить

о взятых в стачке.

И ротмистр Трещенко

визгнул

«пли!»

и ткнул

в перчатке пальчик.

За пальцем

этим

рванулась стрельба —

второй

после первого залпа.

И снова

в мишень

рабочего лба

жандармская

метится

лапа.

За кофием

утром рано

пишет

жандарм

упитанный:

«250 ранено,

270 убито».

Молва

о стрельбе опричины

пошла

шагать

по фабричным.

Делом

растет

молва.

Становится

завод

сотый.

Дрожит

коронованный болван

и пайщики

из Лензоты.

И горе

ревя

по заводам брело:

— Бросьте

покорности

горы

нести! —

И день этот

сломленный

был перелом,

к борьбе перелом

от покорности.

О Лене память

ни дни,

ни года

в сердцах

не сотрут никогда.

Перейти на страницу