— Хорошо, что этот случай будет обсуждаться на собрании. Нужно только хладнокровно и беспристрастно проанализировать все возможные причины, — сказал Лян Цзин-чунь.
Чэнь Лян-хан ничего не ответил, только удрученно улыбнулся и ушел. Секретарь партбюро взглянул на часы и сказал Хэ Цзы-сюе:
— Проводи меня, пожалуйста, в профком — я тоже скоро приду на собрание.
3
В горячке работы Цинь Дэ-гуй не почувствовал боли от ожога. Но как только он вышел из цеха и голову его перестали занимать мысли о работе — о своем мартене он не беспокоился, так как там первый подручный отвечал за оборудование, а второй — за заделку выпускного отверстия, — так сразу же почувствовал нестерпимую боль в руке.
— Вот дьявольщина! Неужели не утихнет? — зло проговорил он, глядя на свою руку, словно она была виновницей происшествия. В медпункте он не стал просить, чтобы его пропустили сразу к врачу, а, стиснув зубы, сел в общую очередь.
Молодой врач любил пошутить со знакомыми рабочими. Осмотрев Цинь Дэ-гуя, он смазал обожженную руку какой-то мазью и шутливо сказал:
— Сталевары ведь могут проходить вне очереди, — и уже серьезно продолжал: — И как ты так работаешь, что с тобой все время что-нибудь случается! Сам подумай: в этом году ты уже который раз сюда приходишь! Если и дальше будешь нарушать правила безопасности, то я добьюсь того, чтобы тебя сняли с мартена и перевели в разнорабочие.
От мази Цинь Дэ-гую стало значительно легче. На угрозу доктора он лишь рассмеялся.
— Я вижу, тебе наплевать на свое здоровье, — продолжал врач, намыливая руки. — Женился бы, что ли? Жена научит тебя беспокоиться о нем!
— Чтобы она все время одергивала меня? Очень мне нужна такая жена! — усмехнулся Цинь Дэ-гуй.
— Тогда возьми себе такую жену, которой будет безразлично, жив ты или умер. Но когда переломаешь себе ноги, то чужие жены ухаживать за тобой не станут.
— Вздор все это! — рассмеялся Цинь Дэ-гуй и встал, собираясь уходить.
— Дружище! — остановил его врач. — Я серьезно тебя предупреждаю: рана, полученная на производстве, совсем не так почетна, как рана на корейском фронте. Люди просто могут принять тебя за выскочку. Я не шучу с тобой, это мой дружеский совет.
— Не нужны мне такие советы!
— Упрямый ты человек, — с досадой покачал головой врач, которому нравился молодой рабочий.
Цинь Дэ-гуй родился в бедной семье. И дед его и отец всю жизнь работали на людей. Когда мальчику исполнилось восемь лет, дома положение стало настолько тяжелым, что мать, выплакав все глаза, отвела его к помещику, который определил Цинь Дэ-гуя в свинопасы. И вот он один, с длинной палкой, которая, как он думал, должна была придать ему храбрости, проводил дни и ночи на безлюдных склонах гор. Дома он бывал редко. Припадая к материнской груди, он горько плакал, ему было страшно одному в горах. Мать, с трудом сдерживая слезы, успокаивала сына:
