Шагая по неприметной лесной тропинке, поднимающейся в высокий холм, Долин ненавидел всех и вся. В кедах противно хлюпало, провода больно врезались в шею и плечи, а от аккумулятора, при каждом шаге постукивающего его по животу, на теле давно появился огромный синяк. Но синяк – ерунда, самое гадкое, что аккумулятор перепачкал новенькую одежду маслом.
Впрочем, кое‑что все же внушало оптимизм – между частоколом деревьев уже мелькал просвет, и до вышки оставалось всего ничего. Нужно было лишь зайти в холм, резко обрывающийся прямо в воду, и десятикилометровой прогулке по лесу конец.
Тяжело пыхтя, отдуваясь, Долин дошагал последнюю сотню метров вверх и, морщась, снял с шеи и плеч перевязь с аккумулятором. Глянул на вышку: несмотря на то, что ее давно забросили, она выглядела как в последний, год назад, визит сюда. Лишь обтесанные жерди, расположенные крест накрест в три яруса, посерели и подсохли. Во всем же остальном строение казалось идеальным и сильно отличалось от кривых, шатающихся от ветра вышек рядом с общиной. Но ее хорошему состоянию было объяснение – сразу за водой находилась Сортавала, и возможного нападения протистов ждали именно в этой точке. В связи с этим вышку строили капитально, на десятилетия. Три года на ней круглосуточно дежурило не меньше двух человек, однако мертвецы так и не явились, пост сняли, а вышку забросили. Единственным человеком, кто изредка приходил к ней, был Алексей.
Переведя дух, Долин просунул руку через провода переноски, повесил аккумулятор себе на плечо и принялся карабкаться по лестнице.
Забравшись на крытую обзорную площадку, он достал из рюкзака рацию и моток провода, положил рацию на табурет и соединил клеммы на аккумуляторе с огрызками торчащего из рации провода. Щелкнул кнопкой питания – и зелененький дисплей загорелся, вспыхнув множеством цифр. Повращав ручку, Долин нашел нужную частоту – частоту, зарезервированную для передачи сигнала бедствия.
Взяв спикер, он без надежды на ответ сказал:
— Мэйдэй, мэйдэй, мэйдей! Меня кто‑нибудь слышит?
В ответ – шипение эфира.
Повторив сигнал бедствия несколько раз, Долин бросил спикер. Оставалось лишь ждать, когда в обещанное Савельевым время появится таинственный радиосигнал. И до этого времени – Долин глянул на наручные часы – было еще целых полчаса.
Зевнув, Долин оперся на перила и уставился в даль. Прождать полчаса было для него плевым делом. Он всегда умел абстрагироваться от реальности. Прочь все мысли – они только мешают, из‑за них становится скучно. Не нужно пытаться понять, что видишь, что слышишь и что чувствуешь. Нужно просто раствориться в мире – смотреть, но не видеть, слушать, но не слышать, чувствовать кожей ветер, но не бороться с ним, а позволить ему обтекать тебя. Абсолютная гармония с природой. Словно плывущий в бурной горной реке листик. Если бороться с течением – обязательно разобьешься о камни. Если расслабиться и позволить реке нести себя – однажды тебя выкинет на берег. Целым и невредимым. Как уже не раз выкидывало Алексея – из среды протистов обратно в общество людей.
