На следующий день вечером
Сергей Доронин и Анна Рощина встретились вечером возле железнодорожного клуба и направились вдоль тихой привокзальной улицы, в конце которой находился так хорошо знакомый Сергею домик Рощиных с молодыми кленами под окнами.
Погода была пасмурная, но первый легкий морозец хорошо подсушил землю. Под ногами шуршали опавшие листья деревьев, хрустели тонкие пленки льда на не просохших за день лужицах. Анна любила эти первые заморозки поздней осени и с удовольствием глубоко вдыхала холодный воздух, еще полный разнообразных запахов осенней прели.
Сергей был задумчив, и они некоторое время шли молча. Сначала это даже нравилось Анне. Приятно было идти рядом с любимым человеком и чувствовать его сильную руку у себя под локтем. Она прислушивалась к шороху листвы под ногами, с каким-то детским озорством давила хрупкие льдинки на лужицах и изо всех сил старалась согреть своей теплой рукой большую холодную руку Сергея. Однако понемногу его молчание начало тяготить Анну, и, не выдержав, она спросила:
— Что это ты такой неразговорчивый сегодня, Сережа?
Доронин ответил не сразу. Казалось, он даже не расслышал ее вопроса.
«Крутой у Сережи характер, — невольно подумала девушка, — нелегко мне с ним будет…»
— Хочу поговорить с тобой, Аня, по очень серьезному делу, — наконец отозвался Сергей, замедляя шаг.
Опять молчание. Но Анна знала, что теперь Сергей выскажет все.
Странно как-то сложилась у них любовь, не так, как у других. Ни слова не было сказано об их чувстве, однако они уже давно любили друг друга. Анна рано потеряла мать. Ее воспитывал отец, суровая доброта которого не способствовала развитию в ней сентиментальности. Ее чувства были сильны и мужественны и не нуждались в словоизлияниях. Она не ждала нежных признаний и от Сергея. Но теперь, когда Сергей сказал, что ему нужно поговорить с ней о чем-то очень важном, она невольно решила, что, наверно, «об этом», и заволновалась.
«Как это получится у него?..» — думала Анна, но шум машины, вынырнувшей из-за угла, прервал ее мысли. Машина шла медленно, освещая себе дорогу тусклым светом подфарников и то и дело ныряя в выбоины дороги.
— Знаешь, — заговорил Сергей после довольно длительной паузы, — нехорошо как-то получается у нас с графиком.
«Опять, значит, не решился Сережа…» — разочарованно подумала Анна. Однако ее удивил этот неожиданный разговор о графике, и она насторожилась.
— Я иду у тебя, да и у других диспетчеров, большей частью вне графика, — медленно, будто рассуждая вслух, продолжал Сергей, — и, конечно, путаю вам все диспетчерские планы.
