— Да нет, о таком разговора между нами не было, — ответил Никандр Филимонович. — Но по всему чувствуется, что в транспортной технике Гаевой вполне сведущ. Вот я и подумал невольно: с чего бы человеку с такими знаниями и, видно, довольно толковому в простых расценщиках состоять? У нас толковым людям дорога широко открыта. Вы взвесьте-ка все это, товарищ майор; может быть, его проверить надо. Время ведь военное…
— Спасибо вам, Никандр Филимонович, — Булавин протянул Сотникову руку и крепко пожал ее. — Может быть, и пригодится все рассказанное вами. Попрошу только никому не говорить о нашей беседе.
— Ну, это само собой, — ответил Никандр Филимонович и, козырнув Булавину, зашагал к дежурному по станции.
Три с половиной тысячи тонн
Когда машинист Сергей Доронин вошел в столовую депо станции Низовье, с ним приветливо раскланялись почти все обедавшие там машинисты, хотя со многими из них он даже не был знаком. Сергей только что прибыл из Воеводина с порожняком и теперь должен был забрать в сторону фронта воинский эшелон. До обратного рейса оставалось еще минут тридцать, и Доронин со своим помощником Алексеем Брежневым решили наскоро пообедать.
Быстрым взглядом окинув помещение столовой, Сергей заметил в самом углу у окна пожилого машиниста из Воеводина, Петра Петровича Рощина.
— Позвольте к вам пристроиться, Петр Петрович? — весело спросил он, подходя к столику Рощина, за которым были свободные места.
— А, Сергей Иванович, мое почтение! — отозвался Рощин, протягивая руку Доронину. — Присаживайся, пожалуйста. У меня, кстати, разговор к тебе есть. — Торопливо проглотив несколько ложек супа, он добавил: — За лекции твои поблагодарить хочу. Для меня лично много поучительного в них оказалось.
Сергею приятно было услышать похвалу от придирчивого, скуповатого на слова Петра Петровича, за плечами которого был долголетний опыт машиниста.
— Могу похвалиться даже, — продолжал Петр Петрович, наклоняя тарелку, чтобы доесть остатки супа: — повысил и я, по твоему примеру, интенсивность парообразования на своем паровозе. Целых пять килограммов пара на квадратный метр испаряющейся поверхности прибавил.
— Приятно слышать это, Петр Петрович! — одобрительно заметил Сергей, не в силах сдержать довольную улыбку.
— Больше того тебе скажу, — продолжал Петр Петрович, отодвигая тарелку и наклоняясь слегка над столом в сторону Сергея: — тяжеловесный хочу взять сегодня. — Он посмотрел по сторонам и добавил, понизив голос почти до шопота: — Тонн этак тысячи на три.
