* * *
Город, мой город, был такой же, как тогда, в шестидесятые… Непривычное для глаз в двадцать первом веке полное отсутствие рекламных щитов, множество автоматов газ-воды, которые впоследствии запретили по гигиеническим причинам. Множество халуп, но много и новых домов. В те годы страна еще строилась и крепла…
Я уже почти бежал к тому месту, к той подворотне, где она мне тогда пригрезилась. Она, семнадцатилетняя, действительно, стояла там. Только на этот раз это был вполне осязаемый фантом, сконструированный раем, в отличие от давнего, дрожащего нечетким маревом в предрассветном тумане, призрака-галлюцинации моей юности. Я подошел, взял ее за руку, теплую, совершенно человеческую руку.
— Пойдем гулять за город, — сказал я и увлек ее за собой. Она подчинилась (потому что должна была подчиниться, потому что такова была моя воля в этом виртуальном мире). Но ей было страшно со мной идти, она плакала, ибо она знала, что ее ждет за городом (опять же потому, что я хотел, чтобы девушка-призрак знала об этом).
Мы шли по пустым улицам моего города, который был так же естественно пуст в этот предрассветный час, как и сорок лет назад на Земле. Лишь на полдороге я задал ей единственный вопрос — чтобы просто подстраховаться: имею ли я дело с призраком или вдруг это райская субстанция Натальи, неведомо как попавшая в мою виртуальную райскую жизнь.
— Где ты училась до того, как перевелась в нашу школу?
Она удивленно посмотрела на меня и вновь заплакала:
— Я не помню.
Ответ был правильный: она не могла знать больше о себе, чем знал о ней я. А этот вопрос я никогда ей не задавал в реальной жизни.
На мосту я несколько раз ее поцеловал — в губы, в плачущие глаза.
Потом мы пошли по песку пляжа, к высоким лежакам под навесом. Я приказал ей раздеться догола…
…Через час я встал с нее и пошел в город. Я знал, что сейчас она исчезнет. И, действительно, когда я обернулся через полсотни шагов, ее фантома на пляже уже не было.
У меня не было никакого раскаяния за содеянное. Только полное опустошение. Разве я на самом деле насиловал свою одноклассницу? Нет, это только ее фантом, созданный моим же воображением. Модернизированная раем резиновая кукла. И разве не ее тело принадлежало мне в реальной жизни еще 20 лет назад, когда она была сорокалетней? Так кого же я насиловал? В конце концов, если бы я в 17 лет научился бренчать на гитаре и охмурять девушек, а не мечтать о вечном, эта дурочка и тогда могла бы мне принадлежать, а не ее фантом.
