Деревья уже зазеленели. Мир был прекрасен. И тут…
— Извините, не найдется ли сигареты?
Вздрогнув, я обернулся. Передо мной стоял человек с недельной щетиной на лице, одетый во что-то невообразимо ветхое, возможно, с чужого плеча. Боже мой, да ведь это Володя! Меня он, похоже, не узнал.
— Привет, Володя!
Прищурившись, он посмотрел на меня и медленно произнес, не выказав никаких эмоций:
— Привет.
Я судорожно полез в карман за пачкой сигарет. Он взял одну и флегматично поблагодарил. Растерявшись от неожиданной встречи, я почувствовал: мне нужно немедленно что-то предпринять. Дать ему денег? Но ведь наверняка он их не возьмет: всегда был гордый, хотя теперь заурядный бомж. Я огляделся по сторонам. На углу была пивнушка, пользующаяся дурной репутацией. Обычная забегаловка-гадюшник.
— Может быть, накатим по стаканчику? — спросил я Володю. И быстро добавил: — Я при деньгах.
Его взгляд по-прежнему ничего не выражал. Он сумрачно сказал:
— Ну, пошли…
…Больше сорока лет назад мы с ним проучились вместе один год на первом курсе университета. А потом случилось нелепое происшествие, которое для меня закончилось лишь испугом, а для него — исключением из вуза и крушением всей жизни. Мы тогда стояли в коридоре нашего филологического факультета и курили. Курить в здании было запрещено, но кто же тогда обращал внимание на подобные мелочи? Тем более, курили мы, стоя возле урны. Комиссию профкома университета мы не заметили. Вернее, о том, что это комиссия, мы узнали уже после того, как они нас сфотографировали и потребовали студенческие билеты.
Мы оглядели группу, которая к нам подошла. У троих были на пиджаках комсомольские значки — верный признак их принадлежности к активу комитета ВЛКСМ университета, ведь остальные студенты в те годы значки уже не носили. Четвертый человек в группе был старше, лет тридцати с виду, и походил на аспиранта. Он-то и затребовал у нас студенческие билеты. Стало ясно, что мы влипли в неприятную историю. То, что нас сфотографировали курящими в здании, наверняка означало, что через пару дней нашу фотографию поместят на какой-нибудь доске позора. Неприятно, хотя пережить можно…
Но если бы мы знали, чем это грозит… Володя ни с того, ни с чего взбеленился:
— Ты кто такой? — нагло спросил он старшего в группе, хотя тот и не походил на студента.
— Не тыкайте мне, — возмутился мужчина в отличном пошитом костюме. — Я профессор геометрии механико-математического факультета.
