А который смолчал, тот и будет моим милым.
Некоторое время хоровод кружился молча. Бедра ходили ходуном, подпрыгивали, раскачивались, виляли. Цыгане и цыганки, сидевшие на откосе над дорогой, что тянулась вдоль луга, заиграли на своих гитарах другой мотив, и плясуны подхватили:
Старый бек, сараевский турок,
На весах тянул сто десять око
>{62}.
Его дочка — только тридцать,
Убежала она к сербам поскочник поплясать.
Потом парни запели:
Невестушка не девушка,
Ни дать ни взять мешок с дырой…
Внезапно разнесся дикий вопль: «Отмыка!»
И к плясунам ринулась горстка парней, которые прятались за изгородью по другую сторону дороги и уж, конечно, были в сговоре с цыганами.
Слыша этот клич — «Отмыка!» — все понимали, что затевается традиционное у южных славян умыкание невесты. Какой-то отвергнутый влюбленный узнал, что его милая пошла на луг плясать коло, собрал горстку друзей и теперь они собирались умыкнуть гордячку. Но момент был выбран неудачно. Плясуньи с испуганным визгом попрятались за спины плясунов, среди которых был, возможно, и удачливый соперник похитителя. Натолкнувшись на мгновенный отпор, похитители в смущении остановились. Их было только шестеро, а парней-плясунов одиннадцать, да столько же девушек. Девушки шушукались:
«Это все Омер-портняжка. Он хочет умыкнуть Мару».
Омер возглавлял «отмыкарей»; коренастый, чернявый, крепкий как бычок, он дрожал от ярости. Цыгане пощипывали гитарные струны. Глаза Омера сверкнули. Он шагнул вперед и затянул:
Igra kolo, igra kolo nadvadeset idva.
U tom kolu, u tom kolu, lipa Mara igra.
Kakva Mara, kakva Mara, medna asta una…
Кружит коло, кружит коло, за парою пара.
Пляшет в этом хороводе красавица Мара.
Ах, медвяные уста у пригожей Мары…
Один из защитников девушек, видный парень, высокий и худощавый, перебил его:
— Омер, сам понимаешь, когда у нас не знают, как зовут девушку, или не хотят называть ее по имени, ее кличут Мара. Ты скажи, про какую девушку кричал «Отмыка!», чтобы она могла себя защитить.
Омер крикнул:
— Про Мару, дочку старого Тенсо.
Миловидная мордашка Мары, смуглая и перепуганная, показалась из-за спин защитников, и девушка сказала:
— Омер, я тебе не желаю зла. Довольно ты попел у меня под окнами и зимой, и летом. Но я тебе ни разу не отвечала. Хорошие ты песни знаешь, но замуж за тебя я не хочу.
Плясуны и плясуньи крикнули: «Прощай, Омер!» — и зашагали к деревне.
«Отмыкари» не препятствовали их отступлению, но, когда цыгане на дороге заиграли «Литании Марко», похитители загнусавили на этот мотив женоненавистническую песенку, которая должна была оскорбить Мару:
