Т. 2. Ересиарх и К°. Убиенный поэт | страница 20

Именно поэтому основание в конце XIX века Бенедетто Орфеи в Риме так называемой ереси «Трех Жизней» кажется мне явлением уникальным.

С 1878 года преподобный отец Бенедетто Орфеи представлял в Риме свой орден в той мере, как это было необходимо и востребовалось государством. Отец Бенедетто Орфеи был теологом и гастрономом, гурманом и святошей. Положение его при папском дворе было весьма завидным, и, веди он себя в дальнейшем подобающим образом, быть ему сегодня кардиналом, то есть получить возможность быть избранным в папы. Человек этот, как будто специально созданный для кардинальской пурпурной безмятежности, потерял себя, упорствуя в утверждении, что стал основателем ереси. После своего отлучения от церкви он уединился на вилле Фраскати. Здесь он «папствовал» среди своих приверженцев: слуг, двух набожных женщин да местных ребятишек, которые учились у него латинской грамматике. По его разумению, достославная секта готовила себя таким образом на смену католицизму. Как всякий ересиарх, отец Бенедетто Орфеи отвергал постулат папской непогрешимости и уверял, будто Бог дал ему власть реформировать свою церковь. Воображаю, что, стань Бенедетто Орфеи папой, он бы, напротив, воспользовался постулатом непогрешимости для того, чтобы заставить католиков поверить в собственную доктрину, которую уже никто не смог бы отрицать, не впадая при этом в ересь.

Однажды теплым майским вечером я посетил Бенедетто Орфеи. Ересиарх восседал в мягком кресле. Стол его был завален бумагами — скорей всего энцикликами и прочими папскими посланиями. Принял он меня весьма любезно и в знак уважения велел подать бутылки старого vino santo, а также римские и сицилийские сласти: орехи, вываренные в меду, тающее во рту печенье с кусочками вареных фруктов (апельсиновые корочки, цедра, ананас) и тройным ароматом — лимонным, мятным и розовым; очень нежную айвовую нугу, которая называется cotogniata, другую нугу под названием cocuzzata и нечто вроде блинов из персикового теста, которые называются persicata. Он настоял, чтобы я отведал vino santo, и пригубил его вместе со мной, выказывая при этом признаки настоящего удовлетворения: он кивал мне, удерживал глоток вина во рту с соответствующим причмокиванием и легонько поглаживал себе левой рукой живот. Вскоре я понял, что этот славный ересиарх был глухим. Но поскольку ему было известно, что пришел я к нему за кое-какими сведениями, предназначавшимися в дальнейшем для написания эссе о его ереси, я предоставил ему возможность свободно излагать свои мысли.