* * *
В день перемирия германские армии в полном порядке начали отход на родину. Увенчанный лаврами генералиссимус союзных армий маршал Фош, повинуясь чувствам солдата, заявил: «Они хорошо сражались. Оставим им их оружие». Однако он потребовал, чтобы французская граница отныне проходила по Рейну. Германия могла быть разоружена, ее военная система полностью разбита, а ее крепости срыты; Германию можно разорить, ее можно обложить неограниченной контрибуцией; она может стать жертвой внутренних распрей – но все это минует через десять или двадцать лет. И тогда снова воспрянет несокрушимая мощь «всех германских племен», вновь запылают неугасимые огни воинственной Пруссии. Но Рейн, широкий, глубокий и быстро текущий Рейн, укрепленный и находящийся в руках французской армии, явится барьером и щитом, под прикрытием которого многие поколения французов смогут жить спокойно. Совершенно иными, однако, были настроения и взгляды стран английского языка, без помощи которых Франция была бы побеждена. Территориальные статьи Версальского договора оставляли Германию фактически нетронутой. Она по-прежнему оставалась крупнейшим однородным национальным массивом в Европе. Маршал Фош, услыхав о подписании Версальского мирного договора, удивительно верно сказал: «Это не мир. Это перемирие на двадцать лет».
* * *
Экономические статьи договора были злобны и глупы до такой степени, что становились явно бессмысленными. Германия была принуждена к выплате баснословных репараций. В этом диктате нашли свое отражение гнев держав-победительниц, а также вера их народов, что побежденную страну или какое-либо сообщество людей можно обложить такой данью, которая способна возместить стоимость современной войны.
В действительности, однако, эти статьи не были выполнены. Напротив, в то время как общая сумма германских активов, захваченных странами-победительницами, составляла около одного миллиарда фунтов стерлингов, Германии было предоставлено несколько лет спустя, главным образом Соединенными Штатами и Великобританией, более полутора миллиардов фунтов, что дало ей возможность быстро ликвидировать разрушения, причиненные войной. Но так как эти, по видимости, великодушные действия все еще сопровождались механически повторяемыми воплями несчастного и озлобленного населения стран-победительниц и заверениями их правителей, что Германию заставят заплатить «все до последнего гроша», нечего было ожидать со стороны немцев благодарности или доброжелательности.
