— Это было странно. — Азалия удивленно посмотрела ему в след.
Она повернулась к охапке спящих девочек. Повсюду были разбросаны шали, ярко окрашенная вата, шелковые елочные украшения. Она улыбнулась и вдруг поняла, что безумно хочет спать.
— Проснись! Проснись! Проснисьпроснисьпроснисьпроснись!
Азалия застонала, чувствуя, как десять пар рук пихают ее, пытаясь разбудить. Она настолько устала прошлым вечером, что даже не дошла до кровати. Вместо этого она уснула прямо в бальном зале со своими сестрами, используя елочные гирлянды как подушку.
— Остановитесь, остановитесь, стоп, — простонала она. — Вы даже не представляете, как пуговицы этого платья впиваются в позвоночник.
— Бедная малышка Азалия, — говорила Брэмбл, ярко рыжие волосы запутанным клубком лежали на ее коленях, — бедная маленькая крошечная малюсенькая малышка.
— Уже Рождество, Лия, — сказала Флора. — Рождество!
— У нас будут апельсины!
— И колбаски!
— И, и, и даже книги от Короля!
— Рождество! Рождество! Рождество!
— Я знаю! — ответила Азалия, когда девочки помогали ей подняться. Она вытащила елочное украшение, застрявшее в ее волосах. Бальное платье мешало ей двигаться — Помедленнее! — запротестовала она. — Я едва хожу!
Крича от дьявольского восторга, девочки с умопомрачительной скоростью помчались в комнатку, где, как они ожидали, будут рядами расставлены на столе все их подарки и апельсины. Азалия, спотыкаясь, едва поспевала за ними через холл и створчатые стеклянные двери. Прибыв последней, она увидела сестер, они столпились вокруг стола и таращились на него широко открытыми глазами.
На столе ничего не было.
Фейрвеллер стоял спиной к ним в другом конце комнаты, рассматривая шторы, покрывающие стеклянные стены.
— Наши апельсины, — произнесла Айви[7], изумленно глазея на стол.
— Наши книги, — послышалось от Евы.
— Вот блин! Наш переполох! — предположила Брэмбл.
У девочек навернулись слезы. Азалия, теперь уже окончательно взбодрившаяся, скрестила на груди руки.
— Где Король? — спросила она суровым тоном наследной принцесссы. — Министр!
— Он ушел, — ответил Фэйрвеллер, — покататься верхом.
— Утром в Рождество?
Фейрвеллер не ответил.
Азалия улыбнулась и повернулась к девочкам.
— Держу пари, подарки наверху у Матушки. Вы же знаете, как она любит Рождество.
Они засопели и стали утирать слезы. Фейрвеллер что-то пробормотал.
— Простите, министр? — переспросила Азалия.
Фейрвеллер отвернулся от занавесок.
— Я сказал, что ваша мама умерла. — он снова посмотрел на шторы. — Она умерла прошлым вечером.
