— Ну, естественно, не твоя. Но всё равно — оценил? Двигатель там, амортизаторы, навороты всякие…
— В «ауди» наворотов-то мало, — пожал плечами водитель.
— Да ладно — мало! В общем, ничего твой брат не оценил, — вынес вердикт генеральный.
— Не, он не понимает.
— Да уж куда ему с журналистской зарплатой в машинах понимать! В своей Москве только на метро небось и ездит… Славка! — выпрямился в кресле Васильич.
— Что? — дёрнулся тот.
— Где обещанный холодный воздух? Я сейчас закиплю тут к чёрту! Минута уже прошла!
— Он дует, Степан Васильич, — засуетился Воробьёв. — Просто пока тёплый, не остыл ещё. На улице слишком жарко. Может, вам пока окошко открыть?
— Вот ещё — буду я пылью дышать. — Шеф недовольно осел назад. И после паузы продолжил: — Ну, от квартиры твой брат точно обалдел! — уверенно заявил он.
— От квартиры — да, — согласился Славка. — «Твоя, что ли?» — спрашивает.
— А ты чего?
— А я говорю: «Да, моя!»
— Поверил? — усмехнулся генеральный.
— Да я потом сам признался, что не моя.
— Ну и зря. Пусть бы думал, что ты — парень не из простых. Пусть бы обзавидовался! Им, москвичам, полезно ихнее место указывать. А то они больно много о себе думают! Понаедут тут и пальцы загибают, — пропыхтел Васильич.
— Да нет, Сашка не такой, — помотал головой водитель.
— Ну, может, и не такой… Хотя мало верится… А остальные все такие! Сидят там, в своей Москве, жируют. К стране, как пиявки, присосались. Вот и надо им в нос тыкать, что мы тоже люди не бедные!
— Всё равно бы кто-нибудь сказал, что это ваша квартира. Красней потом, — отмахнулся Славка.
— Кто же это скажет? — поднял брови Штырь.
— Да хоть мать моя или бабки на лавочке. А то ещё Миледи, если вдруг заявится.
— Миледи? — Упоминания этого имени шеф явно не ждал, что отразилось на его лице. — При чём тут Миледи?
— Как при чём? — удивился Воробьёв. — А вдруг приедет?
— Нет, не приедет. Не приедет она больше. — В голосе генерального послышались грустные нотки.
Славка уловил интонацию и заботливо глянул на шефа в зеркало заднего вида.
— Жалеете, Степан Васильич?
— Нет, — отрезал тот. Но потом засомневался: — А вообще, не знаю… Весело с ней было. Заводная баба. Как выпьет, на столах выплясывать любила. Помнишь, как тогда, в ресторане этом?
— В «Кипарисе»? — услужливо подсказал водитель.
— Да-да, в «Кипарисе»!
* * *
«Миледи» было прозвищем одной известной в своё время актрисы, блиставшей в молодости в советских фильмах, а ныне исчезнувшей с экранов. Несколько лет назад она объявилась здесь, в курортном городе. Занесло её сюда ветром путча, дефолта, безработицы и прочих несчастий. В те годы, в начале 90-х, киноиндустрия новой России пришла в упадок. Алису Павлову, как и многих других актёров, перестали приглашать на съёмки. Будучи невостребованной в профессии, она уехала из Москвы. Как и зачем она попала на Черноморское побережье, не знал никто. Зато здесь, на курорте, бывшая звезда советского кино ухватила удачу за хвост — ей подвернулся Штырь. «Миледи», как её прозвали местные жители за красоту, строптивый нрав и житейскую хитрость, свой шанс не упустила. Став любовницей Васильича, она опустошала его кошелёк регулярно и на весьма крупные суммы. Но тот об этом нисколько не жалел. Взамен Алиса устроила в жизни директора завода настоящий праздник — организовала кинофестиваль. Её не смутил даже тот факт, что на Черноморском побережье уже активно существовал сочинский «Кинотавр». Миледи придумала своё название, хотя и неоригинальное — «Кинокараван» — и начала действовать.
