Между тем возник очередной конфликт. Бывшие ГИРД и ГДЛ, несмотря на объединение, по-прежнему соперничали между собой. Они представляли два разных направления в ракетных двигателях. Гирдовцы – Тихонравов, Душкин и Костиков – работали с жидким кислородом, Глушко из бывшего ГДЛ работал с азотной кислотой и ее производными. Каждый из соперников считал лучшим «свой» окислитель.
Королёв начинал работать с кислородом. На кислороде взлетели ракеты Тихонравова и Цандера. «216» тоже взлетела на кислороде. Но что это были за полеты – носом в землю… Двигатели Глушко работали лучше. Спорить было не о чем. Выбирая двигатель Глушко, Королёв продолжал поддерживать направление Тихонравова, Стеняева, Душкина. Он считал, что нельзя отказываться от жидкого кислорода из-за неудач.
Сергея Павловича не смущало, что его считали ренегатом. Он часто беседует, прогуливается с Глушко. Ракета должна быть новой – не поправленный вариант «216», а другой, отличной от всех предыдущих ракет, чтобы не повторялась где-то вкравшаяся ошибка. Задачу, поставленную перед предыдущими ракетами – управляемость в полете, – для новой ракеты Королёв не отменял. Ведущим конструктором по новой ракете Королёв назначил молодого ленинградского инженера Бориса Раушенбаха.
Раушенбах был моложе Королёва на восемь лет. Так же, как и Сергей Павлович, он был очарован авиацией с детства: у Королёва интерес к авиации проснулся с полета Уточкина, Раушенбаху отец когда-то выписал журнал «Самолет». И Королёв, и Раушенбах строили планеры. Внимание обоих в свое время привлекли бесхвостки Черановского. Но Раушенбаха, в отличие от Королёва, интересовало в бесхвостке совсем другое – почему она не переворачивается в воздухе? Сергею Павловичу нужен был человек, увлеченный проблемами устойчивости и управления ракет. Он нашел Раушенбаха.
Королёв жил ракетами. Естественно, он хотел, чтобы важностью дела его жизни прониклись и остальные. Рассказать, что собой представляют ракеты, объяснить их возможности – нужен журналист, который бы мог толково написать об этом. Королёв знал, что и как надо рассказывать. Вот если бы записали с его слов. Однажды он понял, что если знает, что и как надо рассказывать о ракетах, то и писать о них надо самому.
Журналист нашелся – Евгений Бурче, давнишний знакомый по Коктебелю, летчик. Королёв написал небольшую, в пять авторских листов, книжку «Ракетный полет в стратосферу». Евгений Бурче редактировал ее в Воениздате. Книга была издана весной 1935 года. Она понравилась Циолковскому, ее отметили в журнале «Самолет». Однако в РНИИ к книге отнеслись иначе. На одном из собраний Андрей Григорьевич Костиков, активно поддерживавший во всем Клейменова, поднял вопрос о том, что в ней есть иллюстрация летящего ракетоплана. На самом деле ракетоплан ни разу не летал. В книге действительно были помещены две фотографии, на одной из которых запечатлен взлет ракетного планера, на второй – ракетоплан в полете. Это был фотомонтаж, который сделали Королёв и Бурче. Видимо, им очень хотелось, чтобы ракетоплан все-таки летал. Или же Королёв так сильно верил, что ракетоплан действительно полетит в скором будущем, и хорошо представлял, как это будет выглядеть, что решил с помощью этого фотомонтажа опередить события.
