Хозяин и создатель этой комнаты – молодой человек, украшенный Георгиевским крестом, называемый моряками в шутку обер-крот, принял меня, как невиданного брата, и угостил чаем».
А газета «Таймс» писала: «Пальма первенства в этом роде действий [инженерные и саперные работы] принадлежит русским».
Повествование о героизме обороняющихся было бы неполным, если бы мы не рассказали о подвиге гражданского населения и, прежде всего, о женщинах и детях.
Они постоянно испытывали все ужасы бомбардировок. Каждая такая бомбардировка грозила смертью. Многие могли уехать из города, но оставались в нем. П. В. Алабин пишет: «Здесь, говорят, родились мы, здесь и умрем; здесь погибают наши мужья и братья, с ними, если будет угодно Богу, погибнем и мы! Вся северная и западная стороны Малахова кургана покрыты домиками (мазанками) матросов, наполненными их семействами. Женщины моют белье офицерам… торгуют не только на двух базарах корабельной стороны, но даже на самом Малаховом кургане… предлагая толпам солдат… блины, пироги, куски нарезанной селедки, яблоки, булки… квас, орехи, холодец и всякую съестную всячину… Матроска носит мужу пищу на бастион, сидит с ним у орудия, пока он поест, чтоб взять назад посудину… Во время общего бомбардирования женщины таскали беспрестанно воду на бастионы освежать измученных трудом и зноем бойцов, перевязывали и выносили с места боя раненых… Бывает иногда: ударят тревогу. Что ж женщины? Кричат, бегают? Ничуть не бывало: ныне привыкли – стоят у своих калиток, подгорюнясь и провожая полными слез глазами бегущие по своим местам отряды солдат, молятся и тихо плачут, предавая судьбу свою в руки Господни».
Не отставали от своих отцов и матерей дети. Тот же П. В. Алабин вспоминает: «Севастополь сделался рассадником героев. Все, что живет в его окопах, воспиталось войною, повито опасностью, вскормлено нуждою, излелеяно лишениями. Всмотритесь в жизнь здешних ребят. Тот к батьке на батарею, под градом вражьих снарядов, по нескольку раз в день сбегает, снесет то поесть, то выпить, то чистую рубашку, то тулуп или почищенные сапоги. Иной мальчик, лет двенадцати, день-деньской работает веслом на вольном ялике, шмыгая от одного берега бухты к другому, на пространстве, где весьма часто вспенивает воду осколок лопнувшей над бухтой бомбы, или самая бомба, захлебнувшаяся морскою водой, или грянет ракета страшным громом, и железная ее гильза поплывет, как морской баснословный змей, скользя по водной зыби, грозя смертью, которой юноша силится избежать учащенными ударами своего еще не твердого весла».
