Лимонов работающий строителем монтажником на сырой площадке цеха – близорукий, окончивший школу, оббивающий зубилом концы арматуры, чтобы бывший беспризорник украинец Золотаренко-старший сварил их вместе такой Лимонов в сапогах и ватнике предстает нам из 1960 года.
Несовершеннолетний семнадцатилетний Эдик Савенко в нарушение правил техники безопасности работает монтажником-высотником. Чуть не разбился, а тут еще и жуткую простуду подхватил. Хрипит и кашляет подобно раненому зверю. Бригадир Евлампий предлагает радикальный метод лечения – наливает стакан денатурата. Мама остерегала – от денатурата слепнут. Но как можно опозориться перед фронтовиком-штрафником Евлампием? Пить надо залпом. И одним разом, не вдыхая воздух, запить водой. Наутро кашель исчез без следа.
В 1964 году в жизни Лимонова, как и в жизни всей страны, наступает перелом. Дворцовый заговор в октябре 1964 года лишил Хрущева власти. В последние годы своей жизни супруг старшей дочери Никиты Сергеевича Виктор Гонтарь, бывший директор Киевской оперы, мой сосед, детально, в лицах живописал мне те события.
А в ту далекую харьковскую осень набравшийся опыта, заслуженный литейщик (фото – на заводской Доске почета) Эдик Савенко порывает с размеренностью и стабильностью.
Допускаю, что он мог бы пробиться на высокий пост в промышленности. Организаторскими способностями не обижен. Ведь сумел вопреки преследованиям всевластного государства начиная с 1993 года выстроить с нуля и руководить НБП, партией нацболов, где костяк составляет молодежь едва за двадцать. Получалось у него и издавать столько же времени газету «Лимонка». Партию окончательно и бесповоротно запретили в 2007 году. Газету «прямого действия» закрыли еще в 2002 году, когда ее создатель, «мужичок в пугачевском тулупе», ждал, мыкаясь по трем тюрьмам, окончания следствия, которое усердно подшивало доказательства к уголовному делу на четырнадцатилетний срок. Но партия и газета по-прежнему живее всех живых. Журналист и литературный критик Наталья Иванова так отозвалась о «Лимонке»: «Лимонов новорусскому капитализму выносит приговор». Слово вождя по-аввакумовски непримиримо. Однажды писатель так окончил свое слово: «За грубые слова приношу соболезования. Но об этом нельзя иначе…»
Увольняется он с завода по четырем причинам.
Первая. Как-то раз шагал с авоськой на третью смену и встретил ненадолго вышедшего из тюрьмы Толика Толмачева в обнимку с цыганкой Настей. Пустынная остановка трамвая напротив бетонного серо-черного Стахановского клуба.
