Без малого сто дней испытания на прочность для «подрывателя устоев и врага Великого Государя» окончились щедрыми дарами из рук надзирателей. Под прочувствованный комментарий: «Это вам мать доставила» – Льва облагодетельствовали свежим бельем, одеялом, подушкой, всякой всячиной, даже апельсинами. Вскоре Троцкого перевезли по Черному морю в родную Одессу, где и посадили в комфортабельную одиночку в недавно возведенном Одесском тюремном замке.
Отец и мать Бронштейны решили наставить блудного сына на путь истины, надеялись, что сын образумится. Мама непутевого сына, сраженного то ли запрещенными прокламациями, то ли сероглазой Александрой, направила прошение прокурору Одесской судебной палаты, умоляя воспрепятствовать браку сына с Соколовской «ввиду громадной разницы в летах… Близкое знакомство сына с этим семейством имело своим последствием нынешнее его положение, вследствие, очевидно, дурного направления и наклонностей этой семьи, а потому брак с такой особой может окончательно погубить его. Не могу при этом не прибавить и того, что родители Соколовской люди бедные и что брак этот рассчитан скорее на то, чтобы этим путем заставить меня и мужа тратиться на них». Родители, как это часто бывает, о решениях детей узнают последними. Счастливые молодожены отправились в ссылку, а вдогонку им полетело прошение супружеской четы Бронштейнов иркутскому губернатору: «Мы, родители, опасаемся, что этот брак угрожает нашему сыну полной нравственной гибелью, мы уверены, что без влияния Соколовской он исправится и по отбытии наказания возвратится в семью и сделается полезным гражданином».
Не исправился. В Одесском замке ждали героя, среди встречавших был и «товарищ по саду» Зив, который впоследствии попытался раскрыть секрет главной из кличек вождя: «Когда я услышал его псевдоним в первый раз, то сразу вспомнил внушительную фигуру Троцкого, старшего надзирателя Одесской тюрьмы, который величественно опирается на свою длинную саблю. Из своего центра он держал в руках всю тысячную толпу уголовников, не привыкших к подчинению и послушанию. Надзиратель Троцкий держал в руках и своих коллег, младших надзирателей и даже самого начальника тюрьмы». В 1937 году мексиканские друзья спросили Троцкого, не страшно ли ему воевать с самим Сталиным. В ответ изгнанник рассказал о своем одесском тюремщике. «Великий и грозный» надзиратель Троцкий снизошел до личной беседы с 19-летним Львом и рассказал арабскую притчу. «Обгоняет Чума караван в пустыне по дороге в Багдад. Старый караван-баши поинтересовался, почто такая спешка? Чума ответила, что спешит забрать пять тысяч жизней. На обратной дороге снова повстречались. Завидев Чуму, старец гневно выплеснул из пиалы зеленый чай в знак высшего недовольства. Чума солгала ему, унесла не пять, а целых пятьдесят тысяч жизней! Та возразила, что слово держит. За ней – ровно пять тысяч душ. Остальных погубил страх». Так многоопытный одесский тюремщик Троцкий отучил юного бунтаря бояться.
