Ларкин оглядела дома:
— Совсем неплохо. Телохранители что, много зарабатывают?
— Сядьте на пол, под приборную панель, — ответил Пайк.
— А еда у вас дома найдется?
— Вы останетесь в машине.
Пайк и не глядя на Ларкин знал, что она сейчас его гипнотизирует, однако девушка покорно соскользнула вниз.
— Когда мужчина просит меня усесться вот так на пол, это значит только одно.
Пайк взглянул на нее:
— Смешно.
— Так чего же вы не улыбаетесь? Телохранители вообще когда-нибудь улыбаются?
— Я не телохранитель.
Пайк подъехал к маленькой парковке, на которой обычно оставлял машину. Сейчас здесь стояли лишь три автомобиля, и все они были ему знакомы. Он остановился, однако двигатель не выключил. На территории комплекса росли пальмы и цезальпинии, между ними вились цементные дорожки. Пайк вгляделся в игру зеленых, коричневых и иных тонов на фоне оштукатуренных стен, ничего необычного не обнаружил и заглушил двигатель.
— Меня не будет тридцать секунд. Оставайтесь здесь.
Не дожидаясь ответа девушки, Пайк выскользнул из джипа и побежал по дорожке к своей двери. Он осмотрел два ее замка — похоже, их не трогали. Войдя в дом, Пайк направился к вмонтированной в стену сенсорной панели. Он установил в доме систему видеонаблюдения, с помощью которой можно было обозревать входную дверь, окна первого этажа и парковку. Шесть камер системы делали по цифровому снимку каждые восемь секунд.
Пайк включил систему и побежал обратно к джипу.
Ларкин так и сидела под приборной доской.
— Что вы там делали? — спросила она.
— Я ничего об этих людях не знаю. Если они придут сюда, мы получим их снимки и у меня будет с чем поработать.
— Я могу вылезти?
— Конечно.
Выехав из ворот, Пайк повернул к «Албертсонсу».
Ларкин выбралась из-под приборной панели, села, пристегнулась ремнем безопасности. Она, похоже, немного успокоилась. Чувствовала себя лучше. Да и Пайк тоже.
— Что будем делать теперь? — спросила она.
— Возьмем другую машину и найдем безопасное место, где можно будет остановиться. Дел у нас все еще много.
— Если вы не телохранитель, то кто же? Бад сказал отцу, что вы работали в полиции.
— Это было давно.
— А чем вы теперь занимаетесь? Ну, скажем, если вас спрашивают об этом на вечеринке или в баре — какая-нибудь женщина, которая вам нравится, — что вы отвечаете?
— Бизнесмен.
Ларкин рассмеялась, тоненько и натужно:
— Я выросла среди бизнесменов. Вы не бизнесмен.
Пайку хотелось, чтобы девушка замолчала, однако он понимал: страх, который владеет ею, разгорается, точно угли, на которые кто-то дует. Сейчас для них обоих настала передышка, а когда ты сражаешься, передышка самое поганое время. Пока над твоей головой разверзается ад, ты можешь чувствовать себя хорошо, но, стоит тебе получить время для размышлений, тебя начинает трясти, как в лихорадке.
